Екатерина Гринева - Муж-незнакомец, или Сладкие сны о любви

Ольгу Юхневу я видела несколько раз на корпоративных праздниках. Надо сказать, что нас с ней роднило стойкое отвращение к подобным мероприятиям. Эта неприязнь была написана у Юхневой на лице, впрочем, она и не особо старалась скрыть этот факт от коллег и других товарищей. Крепко сбитая брюнетка с коротким ежиком волос, крупными чертами лица и в очках с массивной оправой, Ольга была похожа на цепкого бульдога, который если уж схватит свою добычу, то ни за что ее не выпустит.

Мой муж, директор известной в Москве юридическо-консалтинговой фирмы «Норма» очень ценил Юхневу и называл ее мозговой элитой фирмы. К остальной элите он причислял, естественно, себя, Марка Калмановского, помощника Лешу Колокольцева и видного адвоката Баринова Вадима Петровича, который сотрудничал с его фирмой.

Ольга Юхнева с легкой презрительной усмешкой на лице и сигаретой, словно прилипшей, точнее, впечатанной в ее пальцы, как в роза в волосы у киношно-оперной Кармен, всем своим видом демонстрировала полное презрение к окружающей обстановке и подобному времяпровождению. Бокал шампанского в ее руке смотрелся крайне неуместно в отличие от той же неизменной сигареты; она обычно выпивала его залпом и шла в курилку, чтобы поскорее отлепить от себя светские условности. Там, в курилке, я и столкнулась с Юхневой; она предложила сигарету, и я неожиданно согласилась, хотя знала, что Дымов терпеть не может, когда я курю. Но в Юхневой было что-то приятельски-располагающее, и жест, которым она предложила мне сигарету, и ее цепкий умный взгляд – все склоняло к совместному курению, похожему на тайный ритуал сообщников.

Мы обменялись с ней всего парой ничего не значащих фраз, но у меня осталось впечатление от Юхневой, как от человека, с которым можно пойти в разведку. Сразу было видно, что человек она принципиальный, твердокаменный и в чем-то по-хорошему упертый. Такая не будет юлить или менять свои убеждения, как перчатки, в угоду моде.

На другой день муж с усмешкой сказал мне, что я понравилась Юхневой. Я замерла, ожидая разноса за курение, но Дымчатый неожиданно сказал:

– Я знаю, где вы пересеклись. Но шею мылить не стану. Ольга такая классная баба, и я ее так уважаю, что прощаю твое курение. И даже даю добро на дальнейшие сигареты. Ольга того стоит.

И вот теперь Ольга Юхнева убита, и этот факт никак не укладывался у меня в голове, настолько она казалась цепкой, жадной до жизни и работы, что ее смерть была, по моему мнению, скорее досадным упущением со стороны Ольги, чем свершившимся фактом.

Похороны Юхневой состоялись в среду. Потом были поминки, и мы все поехали к ней домой. Володя сказал, что фирма хотела снять ресторанный зал, но Ольгины мать и брат наотрез отказались от этой затеи и поминки будут проходить на квартире. При этих словах Дымчатый морщился как от зубной боли и все время поворачивался ко мне боком, как будто бы не хотел встречаться со мной взглядом и тщательно избегал этого.

Глаза у него были покрасневшими, и это потрясло меня. Мой муж обладает нордическим характером, и вывести его из себя очень трудно. Только я обладаю этой привилегией, ну, может быть, еще пара-тройка человек.

В квартиру мы ввалились в составе десяти человек, делегированных от работы. Марк стоял с отрешенным видом, секретарь Кира Андреевна, женщина лет пятидесяти с небольшим, выглядела, наоборот, спокойно-сосредоточенно, остальные стояли с хмурыми лицами и старались поскорее пройти в комнату и рассесться за столом. Я понимала их. Стол создавал иллюзию некой защищенности; вроде бы ты при деле – исполняешь некий ритуал и поминаешь покойного. Тогда как топтанье в коридоре, выслушивание бессвязных восклицаний матери, отрывистых реплик брата заставляло нервничать и вздрагивать, словно от невидимых ударов, посылаемых со всех сторон. Я и сама чувствовала жуткую неловкость и ком в горле, когда мать Юхневой, Маргарита Васильевна, маленькая, седая, похожая на испуганную жалкую птичку, залилась слезами и замотала головой, раскачиваясь в разные стороны.

– Оля… Олечка! – захлебывалась она.

– Мама! – брат, долговязый молодой человек, взял ее за плечи. – Не надо. Люди…

Люди переминались с ноги на ногу, стараясь не смотреть друг на друга. И здесь мой муж шагнул вперед и обнял Маргариту Васильевну, заключая ее в свои объятия. Она припала к его груди и замерла, захлебываясь в беззвучных рыданиях.

Дымчатый молчал, он не говорил банальные слова утешения, которые, как я обратила внимание, в большинстве случаев звучат фальшиво и неуместно, он просто поглаживал ее по плечу, и этот простой жест внезапно успокоил мать Юхневой. Она отпрянула и сказала приглушенным голосом, вытирая слезы кончиком черного платка: