Екатерина Гринева - Муж-незнакомец, или Сладкие сны о любви

Поставив чашку с кофе, она ушла, а Марк откинулся в кресле, cловно в изнеможении, и посмотрел на меня.

– Устал! – доверительно сообщил он мне. – Да еще погода бр-р… В Питере еще хуже… сплошные снежные заносы. – Он подался вперед. – Закажу-ка я тоже кофе.

Он позвонил по селектору.

– Кира Андреевна, можно мне кофе?

Я пила медленными глотками. Я не знала, почему я так часто действовала людям на нервы. Может быть, дело в том, что я редко считалась с условностями, не любила никому подыгрывать и обычно говорила то, что думаю. Это качество жутко раздражало Володю: «Ну, ты могла бы промолчать! – взвивался он. – Кто тебя просит лезть вперед? Инна! Ты совершенно невыносима». – «Да, – соглашалась я. – Невыносима».

В кабинет вторично вплыла секретарь. Чашка с кофе перекочевала с подноса на стол Марка.

– Ваш кофе, – объявила она, как управляющий пятизвездочным отелем.

– Благодарю, – пробормотал Марк. – Продрог, как собака.

Я пила кофе и разглядывала Марка. Я его не любила, а вот для Дымчатого он был первым приятелем. И я никогда не могла высказывать свою критику в адрес Марка. Марк для него был почти святой. Они с Марком были знакомы вот уже лет двадцать, Володя привык во всем полагаться на него, и когда встал вопрос о создании фирмы, то кто будет компаньоном – вопросов не возникало. Только Марк! Однажды я с раздражением сказала мужу: у меня такое впечатление, что если бы тебе пришлось выбирать между мной и Марком, то я бы проиграла. Муж схватил меня за руку: «Никогда, слышишь, не говори так». – «Марк – это… святое», – подхватила я. Больше на эту тему мы не говорили, но моя неприязнь к Марку после этого только усилилась. Вероятно, я была к нему несправедлива. Вероятно, моя антипатия базировалась на том, что к нему муж прислушивался больше, чем ко мне. Кроме того, однажды сразу после свадьбы я подслушала их разговор.

– Слушай, старик, – со смехом сказал ему Марк. – Я, конечно, понимаю, что любовь зла, но все же… – дальше я не могла разобрать cлов, я услышала только краткий смешок Марка и ответ мужа:

– Давай не будем об этом. А то рискуем поссориться всерьез и надолго.

…Марк сделал глоток и поставил чашку на стол. С минуту-другую мы сверлили друг друга взглядами. Марк отвел взгляд первым.

– Ну… – протянул он. – Вроде мы обо всем договорились. Мне сейчас нужно сделать срочные звонки…

Намек был более чем прозрачен.

Я сделала последний глоток кофе и встала.

– Я пойду. Жду вашего звонка вечером.

Он кивнул.

– Всенепременно.

И, махнув рукой в знак прощания, сделал вид, что углубился в деловые бумаги.

В приемной Кира Андреевна была не одна. Рядом с ней стояла та молоденькая прилипала. Судя по тому, как она резко обернулась на звук открывшейся двери, как льстиво улыбнулась и тут же снова переключилась на Киру Андреевну, при этом всей спиной излучая неумеренное, прямо-таки сверхъестественное любопытство, я поняла, что осталась она специально ради меня. Поглазеть на жену самого Дымова. Одно дело, слушать сплетни и гадости, другое дело – увидеть самой. Все равно что слышать о динозаврах, но никогда с ними не сталкиваться. А здесь встреча воочию.

– Вы уже уходите, Инна Викторовна? – меланхолично откликнулась Кира Андреевна, занятая своими делами.

Обращение ко мне было еще одним поводом для прилипалы окинуть меня цепким женским взглядом. Чем она не замедлила воспользоваться. Просканировали меня основательно: вычислили, сколько стоят мои ботинки, где куплен шарф и когда я в последний раз была у парикмахера.

– Да. Ухожу.

Я надела на себя куртку. Прилипала уже в открытую рассматривала меня. И я не сдержалась.

– В последнее время мой муж говорил, что штат фирмы – раздут. Я посоветовала ему оставить старый костяк, а новых уволить. Кризис. Финансы надо экономить.

Это была стрела, точно пущенная в цель. Муж никогда не советовался со мной по поводу работы и никогда не обсуждал никакие дела. Но это знали только мы с ним. Молоденькая прилипала округлила глаза и приоткрыла рот. На ее лице был написан ужас, смешанный с удивлением. Я поняла все без слов. Взяли однодневку за красивые глаза и в случае чего она – первый кандидат на вылет. О чем я ей и сообщила.

Как ни странно, я почувствовала удовлетворение. Я не была кровожадной, но библейская система ценностей «если тебя ударили по щеке – подставь другую» не имела для меня авторитета. «Я бы не хотел иметь тебя врагом», – сказал мне однажды муж. «Это почему?» – cо смехом спросила я. «Ты как… – он запнулся, – как древний воин действуешь без жалости и снисхождения. Для тебя отрубить голову врагу – было бы актом торжествующей мести и физического удовольствия. Ты скальпировала бы врагов и собирала их сердца в мешочек».