Фрэнк Грубер - Монахи-молчальники

— О нет! Зачем работать, когда все идет как по маслу? Я рискую всем — положением, деньгами, будущим — из-за этих раскопок и, выходит, должен их остановить из-за того, что богатый американский писатель не желает мокнуть под дождем?!

— Так в чем дело? — отозвался Танкред. — Все в ваших руках. Хотите продолжать раскопки — хватайте лопату, идите под дождь и копайте! А с меня хватит.

— Пожалуйста, — вмешалась Гелена, — не стоит ссориться…

Черный Петер сердитым жестом приказал ей не лезть в разговор и продолжил:

— Полагаю, вы удовлетворены тем, что уже нашли? — Его губы скривились. — Или вы вообще не собирались сообщать мне об этом?

Быстро миновав Гелену, он обошел кушетку, нагнулся, извлек откуда-то сверток в пурпурной ткани, потом бросил его на кушетку, держась за край материала. Сверток сам развернулся, на кушетке остался меч.

— Магический меч Аттилы, — воскликнул Карапетаржевич, — стоимостью в миллион фунтов стерлингов! — Он схватил его, повернулся и рубанул им воздух. — Достаточно мал, его легко вывезти в чемодане контрабандой. Вы так и собирались поступить?

— Черный Петер, — терпеливо произнес Танкред, — я не любил вас, когда вы были Стивом Драгаром, громкоголосым венгром, и не думаю, что стал любить вас больше в обличье Петера Карапетаржевича, югославского крикуна.

По паркету соседней комнаты застучали шаги. В комнату ворвалась Таня Марук, за ней следом — Грегор Вукович. Но, увидев Черного Петера, размахивающего мечом, оба застыли на месте.

Черный Петер тут же нашел нового врага, чтобы дать себе волю.

— А вы двое что здесь делаете? Вы должны быть в Белграде, на работе.

— Сначала мы зашли к вам домой, — объяснил Вукович, — но вас там не оказалось, тогда мы отправились сюда, потому что я знал, что вы поедете на раскопки.

— И что же столь важное заставило вас нагрянуть ко мне домой, по сути дела, среди ночи?

— Ну, среди ночи мне позвонили. Из Германии.

На долю секунды лицо Карапетаржевича застыло, затем приняло прежнее выражение, и он продолжил в том же сварливом тоне:

— Ничего хорошего никогда не приходило из Германии.

— Вы совершенно правы, — согласился Вукович, — и этот телефонный звонок тоже не принес ничего хорошего. Звонили по поводу какого-то шпиона… человека по имени Стефан Шнайдер.

— Это может подождать, — отмахнулся Черный Петер, бросая меч на кушетку. — С этим зайдете ко мне в офис. Вы тоже… — Он указал на Таню.

— Не думаю, что с этим можно подождать, — настойчиво проговорил Вукович.

— Подождет! — огрызнулся Карапетаржевич. — Я знаю, что говорю. Это приказ. Марш отсюда сейчас же, или же, клянусь Сталиным, я снесу вам головы. Марш!

Но Вукович, казалось, врос в пол. Он покачал головой:

— Дни, когда вы могли орать, кончились. Вы выслушаете меня и затем…

— Если вы силой заставите меня вас слушать, — процедил Карапетаржевич сквозь зубы, — то заплатите за это своей головой. Вы все еще настаиваете?

— Да, я буду говорить, — спокойно ответил Вукович. — Причем по-английски, чтобы этот американец мог слышать. Ибо это он дал мне ниточку.

Черный Петер послал в сторону американца самый убийственный взгляд, какой тот когда-либо в жизни видел. Танкред весь подобрался, готовясь к взрыву, который неизбежно должен был последовать. Вукович между тем продолжил:

— Этот Стефан Шнайдер прибыл в Германию, когда ему было только девятнадцать. Присоединился к нацистам, был таким энтузиастом и работал с таким усердием, что в двадцать шесть стал гауляйтером. Это случилось, когда Гитлер и Генрих Гиммлер посылали своих шпионов в стратегические части Европы. Гауляйтера Шнайдера отправили во Францию. Он сделался монахом траппистского монастыря и исправно служил пославшей его стране. Днем молился и работал на траппистов, а ночью работал на нацистов. Шнайдер был так хорош на этой работе и так много сообщил информации нацистам, что его оставили шпионить даже после оккупации. В 1944-м, когда американцы высадились в Нормандии…

— Как полагаю, — перебил Вуковича Карапетаржевич, — вы намерены закончить ваш обличительный рассказ, громогласно заявив, что я и есть… этот самый Стефан Шнайдер?

— Конечно. Но позвольте мне продолжить…

— Вы сможете продолжить, — оборвал его Карапетаржевич, — если у вас при себе пушка. Иначе… — Его рука с пистолетом «люгер» выметнулась из кармана плаща. Карапетаржевич процедил: — Причина, по которой в органах вы человек номер Три, а я человек номер Один, — та, что я всегда на шаг опережаю остальных. Сейчас вы подписали свой смертный приговор, Грегор Вукович.