Александр Кушталов - Дело об обойных маньяках

Во время подобных бесед я понял одну из причин, по которой ему понадобился жилец в его собственной квартире: ему порой нужно было просто высказаться, но высказываться пустым стенам - это уже сумасшествие. А так он мог выглянуть из своей комнаты и, увидев в гостиной меня, читающего газету, тут же запросто выйти и сказать:

- Нет, вы только послушайте, Валерий: "Простучали тяжелые сапоги Марка по мозаике..." - что вы на это скажете?

- Это из Булгакова? Что скажу? - говорил я, неохотно отрываясь от своих "Московских известий", - Что Марк грузен, каким он и описан у Булгакова. А что можно еще добавить сверх этого?

- Но как вам нравятся "тяжелые сапоги" Марка? Ведь кто такой кентурион Марк? Это же вам не петлюровский наказной атаман, и дело происходит не лютым киевским февралем, а в пышущем вечным жаром Иерусалиме! Как мог этот Марк быть обут в "тяжелые сапоги"? Да на той жаре он сварил бы себе ноги в первые же полчаса! Нет, явно здесь у Михаила Афанасьевича нестыковочка получается...

Но иногда, когда он бывал более словоохотлив, чем обыкновенно, он был прекрасным рассказчиком. Именно из таких бесед я довольно скоро узнал о его необычном хобби - хобби детектива-консультанта.

- Все дело в особом свойстве моей фотографической памяти и патологическом стремлении привести окружающие предметы в какую-то строгую систему, - начал как-то он очередной свой разговор на эту тему. - У меня фотографическая память художника; жизнь запоминается мне ясными фотокартинками, между которыми ничего нет. Но они достаточно часты, чтобы собрать из них кинофильм моей жизни. Вот вы помните, например, в чем именно были червонцы из повести Гоголя "Портрет"? Нет, конечно! А я помню! Они были завернуты в плотную синюю бумагу, и лежали столбиками в холщевых мешочках, на каждом из которых было выставлено: "1000 червонных"!

- Я вам отвечу так, Александр, - отвечал я, - а зачем обычному человеку помнить эту всю ерунду? Как любит говаривать один мой старый приятель, моряк, - на ход судна это не влияет!

- Вот, Валерий! В этом-то и кроется истина! Обычному человеку это, действительно, и ни к чему. Зачем ему забивать свою голову ненужными сведениями. Но! Именно она, эта самая ерунда, и придает нашей жизни тот самый колорит уникальности, который у нее есть. Что помнит обычный человек 20 лет спустя после прочтения повести Гоголя "Портрет"? В лучшем случае только то, что талантливый художник променял свой дар на деньги ужасного ростовщика. В самом деле - а зачем обычному человеку помнить большее, если он при желании может сызнова открыть заветный томик, и снова насладиться волшебной прозой великого писателя? У меня же это получается автоматически, помимо моей воли, так уж устроена моя память, что я запоминаю все фотографически, во всех тонкостях и перипетиях.

- Да, но какое отношение это все может иметь к таланту расследования?

- Прямое! Я воспринимаю окружающий мир во всей его сложной взаимосвязи. Вот идет человек, у него небрежно завязаны шнурки на левом ботинке. Вы воспринимаете этот факт как единицу информации - только его и ничего более. А я воспринимаю его примерно так: у человека небрежно завязаны шнурки - он небрежен в одежде - он небрежен вообще - он необязателен во встречах временами суетлив, потому что опаздывает на встречи - рано или поздно он попадет в глупую ситуацию, сбив кого-нибудь второпях, или брякнется как-нибудь весьма неприлично, наступив на свой собственный распущенный шнурок... и так далее. Поэтому, когда этот человек наступает в конце концов на свой шнурок и падает - вам смешно, потому что вы воспринимаете это как нелепую случайность. А мне не смешно, потому что я предвидел это три года назад.

- И кто же, позвольте узнать, ваши заказчики? - спросил я. - Ведь для того, чтобы заниматься таким делом, необходимо иметь клиентуру.

- Ко мне обращаются, как правило, в двух случаях, - важно сказал Холмский. - В первом случае фактов слишком много, и нормальный человеческий мозг не может разобраться в их пестром изобилии; во втором наоборот, их слишком мало, и обыкновенному сознанию не за что зацепиться.

- Но разве второй случай не типичен для расследования? - искренне удивился я. - Мне казалось, что расследование всегда сталкивается с дефицитом фактов.

- Конечно, нет! - сказал Холмский, и принялся выбивать в пепельницу свою трубку. - Факты - дело наживное. Следователь достаточно умный, каким является, например, мой старый знакомый Виктор Соколов, умеет собирать нужные факты и, как правило, успешно ведет дело. Но иногда у него находит коса на камень, и тогда он обращается ко мне. При этом я не хочу сказать о нем ничего обидного, просто у людей очень разные возможности. Если податься в мир компьютерных аналогий, то большинство людей можно уподобить хорошему серийному компьютеру фирмы IBM с процессором Intel, который довольно успешно решает многие деловые задачи. Умных людей можно уподобить такому же компьютеру, только с самым современным процессором Itanium-2. Но для решения особо мощных задач, как, например, прогноз погоды, производят особые суперкомпьютеры "Крей", на которых я иногда работаю в российском гидро-метео-центре.