Олег Рой - Тайный шифр художника

В глазах неожиданно защипало, и я поспешно отвернулся к телевизору. Еще не хватало, чтобы отец увидел мои слезы. На экране был репортаж о возвращении церкви и реставрации какого-то старинного храма – видимо, Невзоров и сам устал от собственной чернухи и решил завершить передачу хоть на какой-то жизнеутверждающей ноте.

«Счастливого случая» пришлось ждать совсем недолго, меньше недели. В пятницу, явившись в свой родной архив пораньше, я только-только и успел глотнуть кофе – купленного мною же два дня назад, но уже наполовину «освоенного» коллегами, – как раздался глас небес. Ну то есть вызвало руководство.

– Из МВД разнарядка, – буркнул мрачный, как ноябрьский вечер, начальник Василь Василич. – Срочно подмогу просят.

«Просят» было, разумеется, чистой фигурой речи – попробовали бы мы отказаться от их «просьб».

– Нам нужно назначить добровольцев, – все так же мрачно пошутил шеф. Чувство юмора у него было, как бы это помягче, специфическим, а любимая шутка звучала так: «Деньги портят людей, поэтому у нас такой хороший коллектив».

Я не стал дожидаться традиционных разборок – кто кому будет должен в случае исполнения и, главное, неисполнения и сказал:

– Ладно, Василь Василич, давайте я смотаюсь. В первый раз, что ли.

Шеф воззрился на меня поверх очков. Очки у него, кстати, были знатные – как у главного пирамидостроителя страны господина Мавроди, да и сам шеф чем-то на основателя МММ смахивал.

– Феофан, ты ли это молвил? – Поняв, что уговаривать и грозить карами не придется, Василь Василич даже слегка расстроился. Ну а раз сорвалось главное начальническое развлечение, решил отыграться словесной эквилибристикой. – Тебя искусал ударник коммунистического труда? Где ты его нашел, вроде всех повывели? Что-то не упомню, чтоб ты хоть раз проявил производственный энтузиазм. Только ныл беспрерывно: «У меня работы навалом».

Ну, положим, я не ныл, но отмазывался всеми доступными способами: аппаратура-то для перезаписи тут стоит, а левый заработок давно уже стал основным, иначе черта с два я бы продолжал тут торчать. Так что доля истины в его словах была. Но вслух я сказал совсем другое:

– Да сейчас я вроде не особо загружен, – и скромно потупился, подумав, что актерство – не моя сильная сторона. – А просто так сидеть скучно.

– Вот уж в чем в чем, а в безделье я тебя до сих пор не замечал, – аккуратненько подколол шеф, наверняка догадывавшийся обо всех моих делишках, все-таки мужик он был неглупый. – Как ни загляну, все копошишься. А уж расходников на тебя сколько идет… – Он картинно махнул рукой, но углубляться в тему не стал. – Ну вот и договорились.

В милицейских архивах – не то что у нас – все постоянно движется и перемещается, звонки и запросы с требованиями информации льются круглосуточным потоком. И отношение к процессу другое: каждая пара рук (тем более если при них голова не совсем бестолковая) на счету. Так что когда я намекнул, что могу и задержаться после окончания рабочего дня, это вызвало не подозрения, а совсем наоборот. Меня угостили чаем, выдав к нему бутерброд с вполне приличной докторской колбасой, одарили талончиком в служебный буфет и, кажется, готовы были медалью наградить. Была б медаль «За безотказность», точно бы наградили.

После семи рабочая суматоха немного поутихла, я звякнул домой, мол, задержусь, использовал буфетный талончик и отправился на поиски интересующих меня сведений. Дежурной сотруднице – пухленькой молоденькой блондинке с удивительно шедшим ей редким именем Снежана – я наврал, что собираюсь написать книгу об узниках репрессий и собираю для нее материал. Это произвело должное впечатление – Снежана с уважением поглядела на меня и не то что не стала задавать никаких лишних вопросов, но даже предложила свою помощь и сама проводила меня в нужный отдел.

То, что мне требовалось, пылилось в отдельной секции управления лагерями, безнадежно задвинутой чуть не на самую периферию архива. Едва я приступил к поиску, как меня отвлекли: на Казанском вокзале задержали компанию подозрительных кавказцев. Пришлось часа два раскапывать их послужные списки, без всякой причем уверенности, что они существуют. Но списки существовали, и незадолго до десяти я смог вернуться к своим клиентам. К половине одиннадцатого нужные папки уже лежали передо мной на столе. Так как о доступе к ксероксу в этом месте для меня не могло быть и речи, предстояло переписать всю необходимую информацию вручную.