Олег Рой - Тайный шифр художника

Как ни странно это звучит, но решение я принял довольно быстро. Собственно, уже идя в камеру, я знал, что отвечу Маргарите. Да, конечно, можно было уподобиться многочисленным героям советской литературы и кино, рвануть на груди рубаху и заорать: «Нет! Лучше смерть, чем позор!», но я не стал этого делать. За что мне было умирать? Ведь не за Родину же, не за товарищей, которых нельзя предать, не за идею, и не за любимую женщину. Тем более не за любимую женщину. Лучше от моей смерти Вике точно не станет, а вот хуже… Хуже, увы, может стать. Пока Маргарита еще не встречалась с Викой, но это, скорее всего, произойдет, ведь переговоры о покупке рисунков Зеленцова еще не закончены. И что тогда? Не перенесет ли Маргарита свою ненависть к Елене на ее дочь, которая так похожа на свою мать? По крайней мере, если я буду жив, то я смогу этому помешать. Но если нет…

Если я не останусь в живых, то не смогу уже ничего. Не смогу вылечить отца, создать собственную семью, увидеть, к чему приведут перемены, которые на моих глазах происходят в нашей стране, да и во всем мире. Не смогу ничего сделать из того, что планировал, к чему стремился, о чем мечтал. Так стоит ли умирать, если к тому же смерть будет бессмысленной и глупой? И не приведет ни к чему, кроме страданий моих близких, которые так никогда и не узнают, что со мной случилось?

Словом, я принял решение быстро. Но сразу сообщать об этом вслух не стал (я был практически уверен, что за мной наблюдают с помощью какой-нибудь скрытой в стене камеры с микрофоном, и стоит мне что-то сказать, как Маргарите тотчас станет об этом известно). Я счел нужным немного подождать, прилег на топчан и тут вспомнил о фотографии в заднем кармане джинсов. А ведь она может стать решающим козырем в этой игре… Страшной игре, ставкой в которой была моя жизнь.

Я выждал некоторое время, не знаю, сколько именно, потому что ни часов, ни окна в моей камере не было. Даже свет на ночь не отключали, да и поднос с едой и водой что-то уж очень долго не появлялся. Очевидно, подобным образом моя тюремщица намекала, чтобы я не тянул с решением.

Ну что же, пусть будет так. Повернувшись в ту сторону, где, как я уже знал, находилась дверь, я крикнул: «Передайте фрау Бегерит, что я готов!»

Я был уверен, что сразу после этих слов в камеру войдет кто-то из охраны. Но ничего подобного не произошло. Пришлось довольно долго ждать и даже дважды повторить призыв. А когда дверь отворилась, в проеме оказалась сама Маргарита, одетая в медицинскую форму вроде той, что я видел в западном кино, – свободная рубаха из тонкой материи и такие же брюки, волосы аккуратно убраны под специальную шапочку.

– Что скажешь, Феофан? – с насмешкой в голосе спросила она, глядя на меня сверху вниз, поскольку я в этот момент сидел на матрасе. Я торопливо поднялся.

– Скажу, что обдумал ваше предложение и решил его принять. – Я очень старался, чтобы мой голос звучал уверенно, деловито и бесстрастно. – Но у меня есть несколько условий.

Она расхохоталась:

– Ну ты и наглец, Феофан! По-моему, ты совсем не в том положении, чтобы ставить какие-то условия. Но мне нравится твоя дерзость. Дерзость – это так сексуально… Ладно, говори, чего ты хочешь, а я послушаю.

Что ж, список у меня был давно готов.

– Во-первых, я хочу быть уверенным, что с Викой все в порядке, – начал я. – И для этого мне мало одних только заверений на словах. Необходимы убедительные факты, хотя бы ее фотографии. И не только сейчас, но и в будущем, постоянно…

Мне показалось или Маргарита как-то нехорошо усмехнулась?

– Что ж, за этим дело не станет, – проговорила она. – Сведения о твоей Вике я смогу предоставить тебе очень скоро…

И прежде чем я успел спросить, что она имеет в виду, спросила:

– Что еще?

– Второе: чтобы вы совершили честную сделку и купили у Вики доставшиеся ей в наследство рисунки Зеленцова. За хорошую цену и без всяких обманов.

– Ясно, – кивнула Маргарита. – Это все?

– Нет. Нужно еще как-то сообщить моим родителям, что я жив и здоров. Они наверняка с ума сходят, небось уже в розыск меня объявили…

– Ты сможешь сделать это сам, – снова кивнула Маргарита. – Придумаешь причину поубедительнее… Не сомневаюсь, у тебя получится. А если ты будешь хорошо себя вести, я в ближайшее время оплачу лечение твоего отца.

– И что входит в ваше понимание хорошего поведения? – поинтересовался я, чуя подвох. Но Маргарита не ответила.

– Это все требования? – уточнила она. И когда я это подтвердил, скомандовала: