Юлия Алейникова: Тайна русского путешественника

— Да. Вице-король Индии, лорд Гамильтон-Темпл-Блэквуд, просит представить к награде полковника Диневора за успешно проведенную операцию в Азии.

— Операция в Азии? — нахмурился премьер-министр. — Напомните, Джонс.

— Подготовленный полковником человек был непосредственным участником и даже виновником события, о котором сообщалось в только что зачитанной мною телеграмме.

— Вы имеете в виду смерть этого самого Пржевальского?

— Именно, сэр. Распоряжение о недопущении его в Тибет и области, к нему прилегающие, было дано еще господином Дизраэли и подтверждено его преемником. Операция успешно завершилась, и теперь вряд ли у русских найдется другой такой человек, который мог бы подвергнуть риску наше влияние в этом регионе и упрочить влияние русского царя. Ведь ни для кого не секрет, что туземцы Восточного Туркестана благодаря знакомству с господином Пржевальским все больше тяготеют к России и даже изъявляли открытое желание перейти в подданство России.

— Так вы говорите, что господин Пржевальский был отравлен?

Лицо секретаря изобразило недоуменную судорогу, и премьер-министр тут же поправился:

— Я хотел сказать, что он был остановлен нашими людьми? Что ж, этот подвиг заслуживает награды. Вы можете подготовить необходимые бумаги. Заслуги перед отечеством должны вознаграждаться по достоинству.

Г. Каракол, Российская империя.

20 ноября 1888 г.

— Вот, Всеволод, как вышло, не дошли! — слабым голосом проговорил Пржевальский, едва шевеля потрескавшимися от сильного жара бледными губами.

За последние сутки он почти не приходил в себя и практически не узнавал ухаживавших за ним товарищей. Верные Роборовский, Иринчинов и Юсупов, сменяя друг друга, дежурили возле больного командира, с отчаянием наблюдая, как болезнь берет верх над этим, казалось, стальным, несокрушимым организмом.

— Не дошел я до Лхасы, но пуще всего горюю, что не дошел до Шамбалы. Знать, не судьба. — Он попытался улыбнуться своими израненными губами и не смог, скривился от боли. — Лама говорил, что мне больше туда дороги нет, а я все надеялся. Все шел.

Пржевальский пошарил рукой подле себя.

— Где моя сумка? Походная сумка? — На его лице отразилось такое беспокойство, что Всеволод Михайлович поспешил подать в руки командира его старую, затертую сумку.

— Возьми шкатулку. Ту, что от ламы. Там карта, — отрывистым слабым голосом произнес Пржевальский. — Отдай царю. В руки. Все объясни. Там есть письмо на случай моей гибели. Все отдай. — Он прикрыл глаза, и некоторое время лишь хриплое дыхание вырывалось из его исполинской груди. Набравшись сил, он продолжил: — Только царю. В руки. Больше никому.

Потом встал во весь рост, окинул взглядом присутствующих и сказал: «Ну, теперь я лягу». Роборовский с Иринчиновым помогли ему лечь. И несколько глубоких, сильных вздохов унесли навеки бесценную жизнь человека, совершившего во имя своей отчизны немало великих подвигов первооткрывателя и ученого.

Двадцатого ноября тысяча восемьсот восьмого года великого русского путешественника и исследователя Николая Михайловича Пржевальского не стало.

21 мая 2017 г.

— Полиция! — распахивая двери столовой, провозгласила Зинаида Захаровна, и глаза ее сияли злым торжеством. Судя по всему, она считала, что арестовать должны Ларису с Маратом или хотя бы Карину с Нестеровым.

— Ну что за хамская манера? — По лицу Бориса Аркадьевича растеклась почти детская обида. — Только за стол сели… Много их там?

— Трое.

— И чего хотят?

— Хотят побеседовать с господином Нестеровым, — с удовлетворением сообщила домоправительница.

— А! Пусть забирают, — снова повеселел Борис Аркадьевич. — Проводи их в гостиную. Ну, чего сидим, к вам гости, — бесцеремонно обратился он к Гарику, а Карина тут же приподнялась на стуле, готовясь броситься на его защиту.

— Не волнуйтесь, Карина Борисовна. Я со всем разберусь, — тихонько шепнул ей на ушко Нестеров, беря под столом в свою сильную горячую ладонь ее тоненькие прохладные пальчики.

«Какая же я дура! Ну конечно, разберется. А я просто в наседку превратилась, причем в чокнутую!» — сгорая от стыда, корила себя Кара.

Когда Гарик вошел в гостиную, полицейские уже успели устроиться кто на диване, кто в кресле.

— Добрый вечер, Павел Петрович, — направляясь к невысокому худощавому капитану, поздоровался Гарик, протягивая руку. — Рад знакомству.