Наталья Андреева - Эскорт

— Это вы звонили? Я же просила не беспокоить. Пожалуйста, — тихо добавила она.

— Извините. — Волнистый вдруг почувствовал себя неловко. — Ваш сын действительно болен?

— Я никогда не обманываю. — Женщина опять вздохнула. — У Бори ангина.

— Всего пара вопросов. Если не возражаете, и к вам тоже.

Она впустила майора в квартиру и сразу же извинилась за беспорядок:

— Я не здесь живу. Мы с Николаем Васильевичем переехали четыре года назад в другую квартиру. В центре. Он купил. А эту оставили сыну. Борис человек молодой, холостой и неаккуратный. Извините.

Волнистый огляделся. Да уж, квартирка захламлена. Комнат две, ближняя дверь, судя по всему, спальня. Сергей Павлович заглянул туда и увидел мужчину лет тридцати, полного, рыхлого. Тот полулежал на диване и смотрел телевизор. Горло у Бориса было обмотано шерстяным шарфом. Увидев незваного гостя, он прохрипел:

— В чем дело?

— Боренька, ты лежи, — поспешно сказала мать. — Я тебе сейчас горячего молока принесу. С медом.

Сергей Павлович прошел вслед за хозяйкой на кухню.

— Сами видите: Боря говорить не может. — Она укоризненно посмотрела на майора.

— Простите, как ваше имя‑отчество?

— Мария Александровна.

— Веревкина?

— Почему Веревкина? — удивилась она. — Николай Васильевич настоял, чтобы после замужества я взяла его фамилию. Раскатова Мария Александровна. И сын мой, Борис, уже несколько лет как Раскатов.

— Отчим дал ему свою фамилию?

— Почему отчим? Отец.

Волнистый оторопел. Вот оно как! Мир‑то, оказывается, тесен! Теперь понятно, зачем Раскатова приходила в офис к Дашенькиному шефу! К бывшему мужу она приходила. И что же было дальше?

— У Бореньки астма, — пояснила Мария Александровна. — Бронхиальная. Он часто болеет. Теперь вот ангина прицепилась. Понимаете, мы приехали в Москву из города, главной достопримечательностью которого является завод по производству удобрений. И другой, цементный, тоже добавляет хлопот. Ужас просто, сколько там пыли! Боренька с детства часто болеет. Да и кто у нас не астматик? — Она безнадежно махнула рукой.

— А как вы попали в столицу? — спросил Сергей Павлович. — И давно вы здесь?

Жена Николая Васильевича Раскатова собрала поднос.

— Я сейчас отнесу ему горячее молоко и все вам расскажу. Только Бореньку не беспокойте. Пожалуйста.

— Хорошо, — кивнул майор.

Потом они сидели на кухне, Волнистый пил чай, а Мария Александровна рассказывала.

Оказывается, Николай Васильевич Раскатов москвичом не родился. Он им стал. А на свет появился в глубинке, в промышленном городе, и по окончании школы устроился на завод простым рабочим, где и познакомился с учетчицей Машенькой Верев‑киной. Между ними случилась любовь, и вскоре Машенька родила Раскатову сына Бориса. Дело закончилось бы свадьбой, да Раскатов неожиданно пошел в гору. Сделался мастером, поступил в институт и попросил свою подругу до окончания учебы повременить. Тихая Машенька терпеливо ждала. И дождалась: отец ее Бориса стал начальником цеха. Тут речь опять зашла о свадьбе, но молодой и перспективный инженер вскоре получил новое повышение. Стал замдиректора! И опять ни к чему ему стало оформлять брак с бухгалтершей из расчетного отдела. Маша тоже стала ждать повышения, а Николай Васильевич уже метил в директорское кресло. Гонка Маши Веревкиной за карьерой Николая Раскатова продолжалась лет десять. Николай Васильевич был человеком честным. Деньги на сына давал регулярно, но тихой семейной жизни предпочитал карьеру и власть. И карьера его складывалась успешно. Только ресурсы ее в родном городе быгш ограничены. Человек без связей, скрепленных родством, мог продвинуться по служебной лестнице только до определенного предела. И женитьба на Марии Веревкиной этих границ не расширяла.

И тут молодого и перспективного заместителя директора послали в столицу для повышения квалификации. Его уже готовили к новой большой должности, но Николай Раскатов рассудил по‑своему. У одного из лекторов, которые его квалификацию повышали, была дочь Евгения. Девушка некрасивая, полная, в хозяйстве неумеха, но зато с приданым и связями. Николай Евгении приглянулся. А главное — он приглянулся ее отцу. Тот оценил рвение Раскатова и понял, что его надо только слегка подтолкнуть. И Николай пойдет в гору. И в какую! Раскатов долго раздумывать не стал: выгодно женился, сделался москвичом и был устроен тестем на хорошую работу.

Но человеком Николай Васильевич оставался порядочным. А детей от Евгении Львовны ему Бог не дал. Поэтому через несколько лет, освоившись в столице и получив очередную большую должность, он перевез Марию Веревкину с сыном в Москву. Та от стремительных перемен в своей жизни растерялась, в столице оробела, а потому делала так, как велел обожаемый Николай Васильевич. А тот спустя некоторое время устроил Марию на работу — к себе секретаршей. Всем от этого было удобно: жена ничего не знала, сын под боком, да и долг перед обманутой невестой Раскатов выполнил сполна. Облагодетельствовал. В Москве теперь живет, чего ж ей еще надо? Для сына же Николай Васильевич построил небольшую дачку за городом. Чтобы мальчик дышал чистым воздухом, гулял в лесу и поменьше болел.