Александра Кравченко - Дарю вечную молодость / Ее последняя роль/

И снова Виктор поймал себя на том, что говорит о Марине в настоящем времени. На это обратил внимание и Леонид, который про себя отметил, что для Виктора Марина по-прежнему жива, и он инстинктивно пользуется каждой возможностью, чтобы поговорить о ней. Закончив разговор с Виктором, Леонид медленно прошелся по улице, стараясь сосредоточиться. Он недаром отправил Ксению в пансионат. Расследование подошло к тому этапу, когда в любую минуту могли понадобиться оперативные действия.

Как и обещала Юля, Голенищевы не высказали недовольства, когда Роман зашел за ней прямо к ним в квартиру. Больше года прослужив у именитых хозяев честно и без особых нареканий, Юля ни разу не позволила себе привести в их квартиру кого-то из своих знакомых. С Фалиным она всегда встречалась у него, а других мужчин покуда себе не завела. Художники, рисовавшие Юлю обнаженной, не были, вопреки расхожему мнению, ее любовниками.

Роман пришел раньше назначенного времени, и Юля еще не успела собраться. Когда она открыла ему дверь, в прихожую выглянула Инга. Прихожая в квартире Голенищевых скорее напоминала холл: просторное, стильно обставленное помещение, лестница вдоль стены, ведущая на второй этаж. Юля стеснялась показать Роману, что ее комната — шестиквадратная каморка под лестницей, а потому оставила его в холле, а сама пошла одеваться в эту каморку. Инга милостиво разрешила поклоннику домработницы посидеть на диване в глубине холла. Потом мимо Романа пробежал Голенищев, что-то кричавший в трубку и одновременно дававший указания идущему следом помощнику. На незнакомого парня он даже не обратил внимания и, торопливо накинув пальто, тут же скрылся за дверью.

Между тем, Юля в своей комнатушке одевалась, причесывалась и накладывала макияж, чувствуя, как беспричинно-радостное возбуждение охватывает ее все сильней. Она даже напевала неизвестно где услышанный припев: «Санта-Мария Маджоре, счастья мне дай вместо горя…» Закончив свои недолгие сборы, девушка еще раз внимательно осмотрела себя в небольшое зеркало, висевшее на стене, и, улыбнувшись своему отражению, тихо сказала: «Вот она, современная Джульетта…»

Когда Юля вышла из комнатушки в холл, Роман поднялся ей навстречу, и глаза его вспыхнули радостно и восхищенно. Он даже поцеловал ей руки, задержавшись взглядом на обломанных из-за домашней работы ногтях. Сердце ее учащенно забилось, и девушка отчетливо поняла, что этот молодой и красивый парень просто нравится ей, нравится самым естественным образом, без расчетов и комплексов, без всякой словесной мишуры. Назвать свое чувство любовью Юля не решалась, поскольку давно постановила для себя, что лучше начисто отбросить эту иллюзию шестнадцатилетних девочек, дабы потом не разочаровываться. После разрыва с Фалиным она и вовсе решила стать убежденной хищницей, выбирающей мужчин по расчету, ибо только с помощью влиятельных любовников бедная, но красивая девушка может пробиться наверх, — увы, эта давняя аксиома не стареет. Однако Роман не вписывался в ее схему, нарушал все Юлины планы. Он не мог быть ей полезен для карьеры, да и для жизни был явно человеком неудобным, каким-то загадочно-опасным, непредсказуемым, — и все-таки ее тянуло к нему. Ей очень хотелось убедиться, что и его чувство к ней такое же стихийное и бескорыстное. Юля устала от вечной настороженности, от подозрений, что окружающие люди относятся к ней потребительски, стараются использовать в собственных интересах. Светлане и ее друзьям-художникам она нужна как почти бесплатная натура, Голенищеву — как связанная пропиской недорогая домработница, а Фалин использовал ее в качестве своеобразного допинга для поднятия тонуса стареющего ловеласа.

Если бы Юля узнала, что и Роман встречается с ней из-за какой-то надобности, а не ради нее самой, это явилось бы для нее тяжким ударом. Но сейчас, взглянув в его горячие карие глаза, она на минуту забыла о своих опасениях. Ей просто хотелось жить сегодняшним днем и радоваться жизни.

Когда Роман помогал Юле надеть куртку, мимо них через холл прошествовал Герасим, как всегда хмурый и непроницаемый. Он быстрым, но довольно цепким взглядом скользнул по Роману, затем скосил глаза на Юлю и вроде бы даже слегка ей улыбнулся, хотя улыбка на его лице была скорее похожа на гримасу.

Уже на улице Роман спросил Юлю:

— А кто этот мрачный тип?

— Герасим ни му-му, — засмеялась Юля. — Он у Голенищева правая рука. И телохранитель, и помощник, и организатор.