Мария Жукова-Гладкова: В гости по ночам...

Третий же этаж несколько лет назад разделили на две квартиры – четырехкомнатную со старой кухней и двухкомнатную с кухней, сделанной из одной из комнат. Коридор поделили на две части стеной, и теперь по нему мог пройти только один человек, да и то без шубы. Если бы имелся черный ход и работала черная лестница, то проблем бы не возникло – у каждой квартиры был бы свой вход. А так получалось, что жильцам «дальней», четырехкомнатной квартиры, приходилось проделывать долгий путь, чтобы добраться до входной двери. Двери, правда, у каждой квартиры были свои, установленные впритык друг к другу.

В четырехкомнатной квартире проживала странная компания – двое мужчин и две женщины. Екатерина Афанасьевна очень хотела разобраться в их отношениях, но у нее ничего не получалось. Все они были разных возрастов. Двухкомнатную квартиру месяц назад снял американец, как успела выяснить вездесущая бабка, – наладчик какого-то оборудования. До американца там жили два каких-то молодых накачанных мужика, вызывавших подозрения.

У жильцов коммуналки постоянно возникали конфликты с четвертым и третьим этажами. Жильцам отдельных квартир, естественно, не нравился нездоровый интерес Екатерины Афанасьевны, которая должна все знать. Более того, приняв на грудь горячительных напитков, мужчины с пятого этажа задирали жильцов третьего и четвертого. Просто так, из классовой ненависти.

Капитальный ремонт в доме последний раз проводился в начале шестидесятых годов без выселения жильцов. Вообще по сравнению с девятнадцатым веком внутри произошли большие изменения. Трубы меняли не один раз, поставили ванны, газовые колонки, убрали дровяные плиты, провели отопление. Но после того, как коммунальные квартиры в девяностые годы снова стали отдельными, их владельцы поменяли свои трубы и сантехнику, и только на пятом этаже, в коммуналке, все осталось таким, как после последнего капитального ремонта. И унитаз шестидесятых годов продолжал исправно работать. Это был наш советский унитаз, предназначенный для долгой службы в коммунальной квартире, а не хлипкая новомодная итальянская сантехника в форме какого-нибудь тюльпана. Подумаешь – что-то где-то пару раз протекло…

Так что вполне можно было ожидать, что в квартиру пожаловал кто-то с четвертого или третьего этажа с очередной претензией. Жильцы коммуналки считали все эти претензии необоснованными, но всегда с большим удовольствием скандалили с «буржуями». И вопросы всякие личные задавали, которые не нравились жильцам третьего и четвертого этажей. Екатерина Афанасьевна всегда убеждала затопленных жильцов, что течет не их советский унитаз, а что-то в перекрытиях. Если хотят – пусть разбирают. И в любом случае у жильцов коммуналки на ремонт не то что соседской, а своей собственной квартиры денег нет и в ближайшее время не будет. После очередного скандала затопленные жильцы уходили и даже ни разу не вызвали комиссию из ЖЭКа. Значит, не очень сильно и затопляло.

Ганс Вестерман обычно не скандалил, вопросов о личной жизни не задавал, в разврате не винил и уличить не пытался, а очень спокойно объяснял соседям, в чем они не правы. Поскольку Ганс жил в коммунальной квартире на пятом, спиртные напитки распивал с жильцами коммуналки и с ними со всеми дружил, для него жильцы третьего и четвертого этажей тоже были врагами.

Но на этот раз на пороге стояла милиция. Участкового капитана Рыжикова Ганс знал, и Рыжиков знал Ганса и всех обитателей коммуналки, в которой его неоднократно обвиняли в получении взяток от первого, второго, третьего и четвертого этажей. В коммуналке взяток не давали, да и не за что было. Правда, раньше Рыжиков всегда приходил один, а на этот раз его сопровождал еще один представитель органов, тут же предъявивший Гансу удостоверение. Ганс его внимательно изучил.

– Что вам угодно? – вежливо спросил Вестерман, не предлагая незваным гостям пройти внутрь.

– Это немец, который тут комнату снимает, – быстро пояснил участковый второму мужику из органов.

– Вы сейчас в квартире один? – спросил второй мужик.

– Нет, он не один! – раздался громкий крик Екатерины Афанасьевны, обладавшей поразительным (не только для ее возраста) слухом. Возможно, она сразу же отправилась вслед за Гансом, чтобы, так сказать, «быть в курсе». Ганс уже давно понял, что эта соседка в курсе всего, происходящего в доме, а если не в курсе, то добраться до информации просто не представляется возможным.