Луис Ламур - Одиночка

Конечно, Консидайн сделал глупость, но, видимо, девушка для него что-то значила. Харди вспомнил, какими взглядами они обменивались. Тут он молча взял мешки с добычей и один за другим кинул напарнику.

- Раздели это на четыре части и жди нас, - крикнул он уже на скаку и припустил к тропе, которую до того выбрал Дэч.

Метис издал звуки, которые, вероятно, означали, что он смеется. Ни один из троих его товарищей по шайке никогда не слышал его смеха. Он связал мешки и повернул лошадь в горы. Ему нужно было время, чтобы все обдумать. Сейчас он чувствовал себя больше индейцем, чем белым, и знал, что делает. А смеялся, когда ему что-то удавалось.

В Бога метис не верил, не имел ни родных, ни жены, ни друга, чей авторитет был бы для него достаточно высок. Этот человек шел по жизни один, даже когда объединялся с кем-то ради грабежа. Он родился воином и любил себе подобных. И Харди не ушел бы от него живым, если бы не решил присоединиться к своим.

Когда он добрался до-того места, откуда открывался хороший обзор ХайЛоунсэм, ни видеть, ни слышать было нечего. Полдень застыл в полном безмолвии. Если кто-то и скрывался в неподвижной траве, то очень ловко. Только в кольце скал мелькнул солнечный зайчик на стволе винтовки девушки. Значит, она жива. И мужчины тоже. Но ни Консидайн, ни Дэч, ни Харди нигде себя не обнаруживали.

Метис отпустил поводья и спустился по склону горы. Лошадь и человек, словно вросший в седло, казались единым целым. С темной кожей цвета застывшей в песке лавы, он как бы олицетворял собой этот суровый мир прямых линий. Его винчестер был наготове. Холодные черные глаза насторожены. От невыносимого зноя испарина покрывала шею и грудь. Сомбреро слегка сдвинулось назад. Вдруг он опять хмыкнул, подумав о том, что сейчас ему бы доставило удовольствие раскрасить себе лицо. В конце концов, он тоже индеец, вышедший на тропу войны.

Лошадь спокойно шла по пологому спуску, когда метис увидел в кустах двух прячущихся апачей. Из боязни, что они почувствуют его пристальный взгляд, он сразу отвел глаза, поднял винтовку и прицелился, но в этот момент, громко жужжа, вокруг него закружила муха. Невольно он отмахнулся, лошадь под ним переступила, о точности прицела не могло быть и речи. Пришлось подождать, пока все успокоится. Затем он снова приложил винтовку к плечу, быстро прицелился и нажал на спусковой крючок. Винтовка вздрогнула как живая, один апач испустил душераздирающий крик. Второй подпрыгнул, но прицел был уже на нем. Пуля разорвала ему горло.

Опустив винтовку, метис продолжал спускаться вниз.

Глава 11

Прижимаясь к земле, Консидайн медленно подтянул одно колено и уперся носком сапога в песок. Затем подвинул вперед правую руку с винтовкой. Стараясь не привлекать к себе внимания, попробовал оценить расстояние до кустов и камней, расположенных ближе к укрытию. Тут же сзади рявкнул выстрел. Похоже, сработала тяжелая винтовка Дэча. Откуда-то издали донесся другой выстрел, затем еще один, и Консидайн почувствовал, как внутри у него потеплело. То ли Харди, то ли метис.

Упершись посильнее, он рванулся вперед, к намеченной заранее цели. Сделал четыре стремительных шага, затем упал на землю, четыре раза перекатился и залег за камнями, счастливо избежав пуль, просвистевших мимо него.

Некоторое время Консидайн лежал неподвижно, стараясь отдышаться и собраться с силами. Впереди слева кто-то пальнул. Из-за камней, за которыми он скрывался, ему ничего не было видно. Пыль и пот покрывали его лицо. Раздраженная кожа чесалась. Солнце жгло спину. Осторожно переместив винтовку, ганфайтер попытался отыскать цель. Из своего ненадежного убежища он смог по достоинству оценить позицию, занятую Ленни и ее отцом. Единственная узенькая щель давала ему такую возможность,

Попробовать сделать еще один бросок? Стоило ему пошевелиться, сзади выстрелили. Пуля ударилась о камень впереди него, он торопливо скользнул обратно и замер в ожидании. Лицо горело от гранитной крошки.

На некоторое время все стихло. В бою труднее всего переносить эти минуты вынужденного бездействия и неуверенности. Не знаешь, что происходит по соседству, закрадывается предательская мысль: может, твои соратники уже мертвы?

Его загорелая рука крепко сжимала винтовку. Это была сильная рука, ловко управляющаяся с лассо и клеймом, искусно владеющая топором, пилой и массой других инструментов. Это была рука, которая умела создавать вещи так же хорошо, как и разрушать их, и последние годы использовалась им только как мощный инструмент разрушения. Открытие неприятно поразило Консидайна. Стремление отнимать, завладевать чужим добром не принесло ни благополучия, ни выгоды. И сегодня он не имел ничего - ни собственного дома, ни акра земли, ни даже лошади. Потому что его славный черный гигант погиб.