Луис Ламур - Одиночка

По рыхлому песку старого русла реки путники молча поднялись на крутой склон и перевалили через плоскую вершину горы.

- Я видел сзади дым, - произнес Харди. Он был молод, и ему всегда было что сказать.

- Мы еще много их увидим.

Только теперь Консидайн почувствовал, как смертельно устал. Но они выполнили что задумали. Оставалось только удрать. Оглядевшись с высоты, Консидайн убедился, что погони пока нет. Но теперь в городе уже все знали. Можно себе представить, в какую ярость пришел Пит Рэньон, когда понял причину схватки. И остальные тоже в бешенстве... Хотя некоторые люди с юмором расценят такой налет как славную шутку, но от преследования не откажутся, а догнав, - застрелят, не задумываясь, если встретят сопротивление.

Лицо Консидайна раздулось и пульсировало при каждом шаге лошади, синяки и ссадины саднили, соленый пот вызывал жжение, тело разламывалось. Но все это казалось пустяком, если учесть, какую роль ему довелось так блестяще сыграть в пьесе с ограблением. О таком приключении долго будут рассказывать с восторгом... А что он, собственно, сделал?

Дэч первый увидел клубящееся темное облако.

- Что бы это могло быть? - спросил он, указывая на него.

- Надеюсь, не пожар, - ответил Харди. - Я оставил в лавке фотографию своей девушки.

Придержав лошадей, мужчины вынули винтовки и перегруппировались. Консидайн занял позицию сбоку и чуть впереди остальных. Метис - на противоположной стороне и сзади. Готовые к схватке, они быстро подъехали к заведению Чавеза.

Его больше не существовало. От зданий остались одни глинобитные стены, по-видимому, в том самом виде, в каком Хони нашел их когда-то.

- Следы, - указал Харди на землю.

- Огонь еще не погас. Они ушли недавно.

- Он убил одного, - метис показал на большое пятно крови возле гостиницы.

Консидайн быстро объехал вокруг. Индейцы ушли, унеся с собой, как обычно, мертвых и раненых.

- Хони здорово дрался с ними, - заметил Харди. - Я бы никогда не поверил, что он на это способен, но, судя по всему, убил троих. И двоих ранил.

Тело Чавеза распростерлось возле конюшни. У них не было времени похоронить его. Хони был бы первым, кто их понял. Пусть полицейский отряд займется этим.

Теперь их ничто здесь не держало. Выехав на дорогу, они сначала взяли курс на запад, затем двинулись на юг, к границе.

Их первоначальный план - углубиться в самое сердце пустыни, придерживаясь тинахас и других естественных водосборников, которые медленно, по каплям, наполнялись водой и редко посещались индейцами, потому что были способны напоить не больше четырех-пяти человек одновременно, оставался в силе.

Маленький отряд шел по четко заметным в грязи следам индейских пони, наложившимся на отпечатки копыт лошадей Ленни и ее отца. Апачи, конечно, знали, что один из всадников - женщина. Для хорошего следопыта не секрет даже и то, на какой из лошадей она ехала.

К этому времени Дэйв Спэньер наверняка понял, что его преследуют. Он не новичок на Западе, к тому же стар и мудр и знает об опасностях, подстерегающих каждого в этих местах, и о том, какое обличье они принимают. Правда, весь расклад все равно получался не в его пользу.

- Хотя, - сказал Дэч в раздумье, - по словам старика, Ленни владеет оружием лучше, чем большинство мужчин.

Стояла страшная жара. Воздух был совершенно неподвижен. Только солнце нещадно палило в бездонном небе. Стараясь сохранить силы лошадей, путники, однако, двигались в хорошем темпе и умудрились покрыть довольно большое расстояние.

Консидайн не думал о мешках с деньгами, которые они везли. Его не покидали мысли о девушке на тропе, ее отце и об апачах, идущих по их следу.

Несколькими часами раньше Дэйв Спэньер пришел к разумному решению. Перед этим он с раздражением прокрутил в голове события предыдущей ночи. В конце концов, когда девушка достигает возраста Ленни, она должна быть под чьей-то опекой. А вдруг с ним что-нибудь случится? Она же останется совсем одна. Единственный способ узнать мужчин - это общаться с ними... О Консидайне все в один голос говорят, что он истинный джентльмен.

- Не такой уж я хороший отец, - сказал он вдруг. - Я всегда избегал женщин. Никогда их толком не понимал. Только твоя мать... но она была необыкновенной женщиной. Знала, как мной управлять. У меня же не все получается, Ленни.

Она ничего не ответила, и он, покачиваясь в седле, продолжал подыскивать нужные слова, пока они ехали сквозь этот жаркий тихий полдень:

- Будь твоя мать жива, мы во всем быстро разобрались бы. Она всегда желала тебе счастья, мечтала, чтобы ты вышла замуж за хорошего человека, обзавелась домом. Я для тебя хочу того же.