Николас Фрилинг - Вальпараисо

— Слишком смутно — так, кучка не связанных между собой догадок. А это, пожалуй, еще один мелкий штришок, в добавление. Но коли мы зашли так далеко, надо продолжать. — Он взмахнул телефонной трубкой. — Здесь это судно должно бросаться в глаза, как шляпа-котелок… Мадемуазель, соедините меня со штаб-квартирой береговой охраны в Тулоне… Алло! Дайте мне месье Мартэна. Это комиссариат полиции Сен-Тропе.

В открытом море Раймонд сосредоточился на управлении судном, и это пошло ему на пользу. Капитан не мог допустить, чтобы «Оливия» так раскачивалась. Взяв рифы, он подтянул грот и возился с парусами до тех пор, пока судно не пошло ровнее. Наконец настоящее плавание! «Оливия», никогда не чувствующая себя в своей стихии на коротких, высоких и крутых волнах, по-прежнему спотыкалась и перетаптывалась, как бегун по вересковой пустоши. И все-таки она шла как никогда быстро.

Раймонд уже не видел суши — вот оно, путешествие! Он чувствовал приятное возбуждение, как будто бесконечно долго на ощупь, спотыкаясь, пробирался по темным тоннелям и на рассвете вышел на открытое пространство, обдуваемое ветром. Раймонд кричал, делясь радостью с ветром, ощущая крепость собственных мышц и костей, каждый рывок румпеля под рукой. Нет, он не все растерял, он по-прежнему способен управляться с судном.

Капитан сошел в каюту и отхлебнул немного виски, чтобы согреться, гордясь собой и судном — «Оливия» теперь шла много легче, не зарываясь носом. А Раймонд стоял, оглядывая горизонт в бинокль. Вокруг — ничего, лишь вдалеке грузовое судно идет в Марсель. Никаких малых судов — мистраль напугал их, заставив укрыться в гавани. Раймонд был один в море. И он испытывал гордость за это одиночество, за то, что ходит по морям и способен управлять судном.

— Алло, комиссар? Это Мартэн из Тулона. Как ни странно, это ваше судно и впрямь существует. Сегодня заправилось горючим в Жьене и вроде как должно было плыть обратно, на острова, но его нигде не видать. Похоже, малый ушел в открытое море. Для вас это важно?

— Ну, не так чтоб очень. Просто забавляюсь одним, весьма туманным предположением. Корабль, вероятно, пристанет к берегу, в Каркейранне или еще где-нибудь.

— Море становится все неспокойней — он не сможет войти ни в один из ближайших портов. Я это к тому, что, если вы и вправду хотите объявить розыск, сообщение можно передать по телексу, но такое суденышко тут не разглядеть, пока дует мистраль.

— Я дам вам знать.

Полицейский размышлял. От Фреда, от старухи, от служащей магазина, от железнодорожника больше ничего не добьешься. Он сам тщательно осмотрел здание. Гм… смелая и довольно искусная кража со взломом. И все-таки взобраться на стену можно было, только работая вдвоем. А корсиканец тут личность известная, и у него полно самых разных друзей.

Комиссар придерживался о них не слишком высокого мнения. Да, малоприятный народ, но слишком уж мелкотравчатый: бездельники, бесхребетные и по большей части нищие обитатели палаток. Нет, ограбление явно задумал кто-то, у кого мозгов побольше, чем у этого сброда.

Корсиканец достаточно дерзок и лишен щепетильности, чтобы лазить по стенам и бить людей по голове. Но из него сейчас больше ничего не выжать.

Комиссару требовалась какая-то зацепка. Он подумал о Натали, но ему не слишком импонировала мысль ее допрашивать. Известная актриса… Вдруг у нее есть знакомые, способные разворошить целое осиное гнездо, если он слегка пережмет? И все-таки попытаться стоит, решил Коголен, взвесив все за и против. Ему совсем не повредит быстро раскрыть это дело. Комиссар надел шляпу и пешком отправился в отель.

Здесь его ждал приятный сюрприз. Портье, как было известно Коголену, занимался поставкой девочек по вызову. Хитрый, жадный ублюдок, но пуганый.

— Позвоните от моего имени мадам Серва и спросите, не могла бы она уделить мне четверть часа… Кстати, утром я разговаривал с доктором Потино, и он сообщил мне последние данные насчет венерических заболеваний. — «Трусливый доносчик!» — Пожалуй, на днях я приглашу вас в бюро побеседовать.

— Всегда рад сотрудничать, комиссар, — с напускной веселостью осклабился портье. Полицейский бесцеремонно облокотился о его стол и поглядел вокруг. Взгляд его упал на Доминик, одетую в платье горничной и передававшую портье пару потерянных и вновь найденных домашних шлепанцев.

— Одна из ваших девиц, насколько я понимаю. А?

— Мадам Серва просит прощения — она задержится на минутку.