Николас Фрилинг - Вальпараисо

Натали, стараясь отогнать неприятные воспоминания, встала и через кухню прошла в бар. Она опять была в темных очках и выказывала повышенный интерес к барабульке, каковую ей предстояло отведать на обед.

Да, уж чего-чего, а рыбы здесь было навалом. Море кишело ею. Породы, о каких вы и слыхом не слыхивали, здесь считались вполне заурядными. Ну кто в Париже слышал о белой скорпене? Кстати сказать, большинство из них были далеко не красавицы. Руководствуясь эстетическими соображениями, вы ни за что не стали бы есть здесь рыбу. И упустили бы лучшее, что есть на побережье. Досадно, правда?

Натали выпила местного, поркерольского вина и заела шпинат яблоком. Потом она отправится погулять по пристани — это уже вошло в привычку после обеда. Свежий вечерний морской воздух — именно то, что нужно после шпината, которого она от жадности переела.

С пристани остров казался темной бесформенной массой, озаряемой лишь вспышками маяка. Лягушки расквакались как безумные. Их голоса перекрывали ропот спокойного моря. А еще какой-то вялый, запыхавшийся мотор катера кашлял, как при последнем издыхании, но упорно держался. Гудел пассажирский самолет, лениво двигаясь в сторону Марселя. Натали разглядела сначала зеленый, потом красный опознавательный огонек и, наконец, мигающие световые сигналы, когда пилот с беззаботной уверенностью сбросил высоту и скорость, точно зная, где находится и что делает.

Натали медленно двинулась обратно по пристани, вдоль рядов стоявших на приколе судов, и звуки, издаваемые ими в ночи, глубоко ее поразили. Мягкий плеск о воду, легкое поскрипывание снастей и чуть слышное постукивание дерева о камень причала — самый сладостный звук для любого, кто когда-либо выходил в море на маленьком суденышке.

Внезапно из темноты раздался голос, и это напугало Натали до полусмерти.

Раймонд сидел на комингсе кокпита, тоже вслушиваясь в звуки средиземноморской ночи. Привычные к темноте глаза разглядели Натали, идущую вдоль пристани в глубокой задумчивости, и ему показалось невыносимым не заговорить с нею, не прикоснуться, не показать хоть как-нибудь, что он любит ее. А Раймонд любил Натали. И у него даже в мыслях не было извлечь из этого выгоду. Любовь очистила его от подобных помыслов. Раймонд не хотел ничего, кроме как быть рядом с ней, дышать тем же воздухом. Уже то, что он делил с ней остров Поркероль, приносило безграничное счастье. Поддавшись внезапному порыву, Раймонд подтянул фалинь шлюпки, тихо забрался в нее и отдал швартовы.

— Ты меня напугал, — вздохнула Натали.

— Пойдем на яхту, — повторил он.

Она довольно долго колебалась, глядя назад, на такие домашние огни Йера, потом шагнула в темноту. На мгновение почти ослепнув, она едва различала очертания шлюпки. Раймонд легонько оттолкнулся веслом и направил шлюпку к стоящей на приколе яхте. Журчание и плеск воды опьяняли Натали. Перешептывания судов с морем были мягкими и успокаивающими. Раймонду хватило одного взгляда через плечо, чтобы вывести шлюпку к своему якорному огню.

На воде было холодно. Маленькая каюта обогревалась масляной лампой, но Натали в тонком платье дрожала как осиновый лист.

— Ты замерзла. Я накрою тебя одеялом.

— Как в вигваме краснокожих. У тебя руки холодные… давай-ка залезай ко мне.

— Ты очень меня хочешь, правда?

— Да.

— Понятно. Ты вся дрожишь. Расслабься немного.

— Когда пойдет снег, моего тела здесь не будет, чтобы тебя согреть.

Раймонда покоробило. Сейчас все его помыслы как нельзя более удалились от морских путешествий.

— Нет, конечно нет, но у меня много прочной и теплой одежды. Я все тщательно продумал. И потом, я с севера, как тебе известно. Мы там знаем, что такое холод. — Он говорил беспечно, не вдаваясь в подробности, как будто хотел сменить тему разговора, но она упрямо гнула свое:

— И ты проделал весь путь оттуда на судне?

— Нет. Но я избороздил воды Франции и Испании, побывал в Ирландии и Англии. Заходя в порты, по большей части ночевал в гавани. Это не то что Атлантика. Но в своем роде намного труднее. Узкие и опасные забитые судами проливы. Пароходные маршруты. Приливы. Везде огни — трудно ориентироваться. На этих западных побережьях, в страшной тесноте шторм не менее силен, чем посреди Атлантического океана, и гораздо опаснее. С точки зрения опасности я совершал и куда более рискованные плавания.

«Это смахивает на оправдание, — подумала Натали. — Расстояние — вот что впечатляет…»