Чингиз Абдуллаев - Распад. Обреченная весна

Сообщение Азеринформ, 1991 год

Он всегда старался честно выполнять свою работу. Николай Солнин. Один из секретарей Южно-Осетинского обкома партии, всю свою жизнь проработавший на советской и партийной работе. Он помнил, как уходил на войну отец, когда ему было только одиннадцать лет, как через Северную Осетию рвались на Кавказ танки фельдмаршала Клейста и как старики вечерами обсуждали положение на кавказском фронте. С шестнадцати лет Солнин работал в комсомоле, восстанавливал объекты на Северном Кавказе. Учился и работал. В тридцать он уже был комсомольским вожаком Цхинвали, в сорок два стал секретарем горкома, в пятьдесят пять – секретарем обкома.

О его принципиальности и честности знали все соседи. За всю свою жизнь он не позволил себе унизиться до взятки, сделать одолжение родственнику, словчить или обмануть ближнего. Он не считал это чем-то особенным, так жили большинство людей в их городе.

Он был счастлив в браке, с женой они прожили много счастливых лет. Родились две дочери. Одна переехала с мужем в Москву, и вскоре у них появились две очаровательные внучки. А старшая вышла замуж за прекрасного парня, грузина по национальности, работавшего агрономом в соседнем районе, и на их свадьбе гулял весь город. Какое тогда было время! Осетины, грузины, абхазы, русские, мингрелы – все жили дружно, как одна семья.

У дочери родился сын. Константин. Его гордость и надежда. У него не было сыновей, и внук стал ему вместо сына. Все в один голос говорили, что он похож на своего знаменитого деда.

Все изменилось в конце 80-х, когда появились эти новые веяния, когда к власти в Тбилиси пришел бывший диссидент и сын выдающегося грузинского писателя Константина Гамсахурдиа – Звиад. Тогда казалось, что этот человек, сам пострадавший от несправедливостей советского режима, сумеет вывести свою республику из экономического и политического коллапса, наступившего в Грузии сразу после апрельских событий.

Но все надежды оказались тщетными. В одном из своих первых выступлений Гамсахурдиа заявил, что настоящими гражданами Грузии могут быть только те, чьи предки проживали в стране до 20-го года, когда республика потеряла свою независимость. Дальше – больше. Он даже заявил, что в идеале нужно проверить всех до 1801 года, пока Грузия не вошла в состав России. И конечно, ликвидировать автономные образования осетин, абхазов, аджарцев. На этой почве почти сразу начались межнациональные столкновения. Солнин хорошо помнил день, когда дочь в слезах сообщила ему, что внуку вызывали врача.

Он вошел в комнату Константина и не поверил своим глазами. Все лицо мальчика напоминало один сплошной синяк. Дед впервые в жизни почувствовал, как у него перехватывает дыхание. Он потребовал объяснений. Внук, также впервые в жизни, отказался разговаривать с дедом. Потом дочь сообщила ему, что мальчика избили местные осетины, называя его грузином и оскорбляя его мать, посмевшую выйти замуж за грузина. Мальчик не сдержал обиды, ему было только семнадцать лет, и бросился на своих обидчиков.

Солнин потом долго разговаривал с внуком. Но вирус вражды между грузинами и осетинами, между двумя братскими народами, веками живущими на этой земле, был уже занесен и прочно поселился среди сел и городов Южной Осетии. А еще через несколько месяцев они услышали крики и шум драки, когда вечером у их дома сразу две группы молодых парней сошлись в ожесточенной схватке. В ход пошли ножи и обрезки труб. Еще мгновение, и ребята покалечили бы друг друга. И тогда из своего дома вышел Солнин. Его знали и уважали все в этом городе. И грузины, ведь его зять был грузином, и осетины. Он подошел к парням и выстрелил в воздух, останавливая драку. Затем прошел в центр схватки. Все замерли, глядя на него.

– Я понимаю, что не смогу вас остановить, если вам хочется убивать друг друга, – сказал он, глядя им в глаза, – и никто не сможет вас остановить. Но если в вас осталась хотя бы капля совести и немного чести, прошу вас уйти с этой площади, не убивать друг друга.

Они не захотели его слушать. Ненависть была слишком сильной. И тогда он снова выстрелил в воздух, громко крича:

– Клянусь Богом, я убью себя, если вы сейчас не разойдетесь, и пусть моя кровь будет наказанием за ваше упрямство! – И приложил пистолет к голове.

Молодые оболтусы остановились. Они знали, что он не будет блефовать. Слышали о нем еще в детстве, когда он, один и безоружный, задержал сразу двух вооруженных бандитов. В его личной смелости и готовности пожертвовать собой никто не сомневался. И тогда, бормоча какие-то ругательства, они, наконец, разошлись. Он вернулся домой, уставший и разбитый. Увидел внука, стоявшего на пороге. Убрал свой именной пистолет в ящик стола.