Юлия Латынина - Промзона

— А ты что тут делаешь? — сказал он Черяге. Черяга продолжал стоять неподвижно. Кирилл внезапно выхватил пистолет. Все окружающие попятились.

— Радуешься?! — заорал Кирилл. Омоновцы Черяги вскинули автоматы. Черяга сделал предупреждающий жест — «не стрелять».

— Ты его убил! — снова закричал Кирилл. Сухо щелкнул взведенный курок.

Стволов, направленных на него, Кирилл, казалось, не замечал. Он вообще ничего не видел, кроме неподвижного и окровавленного тела в снегу.

— Тише, тише, — сказал Черяга, — я уеду. Мы поговорим, когда ты придешь в себя.

Кирилл выронил пистолет, упал в снег и заплакал. Денис перевел взгляд на самолет. Под искалеченной машиной медленно собиралась лужа. Сначала Денис подумал, что это растаявший снег, но порыв ветра донес от лужи резкий запах керосина.

Миг— 1-48 разбился оттого, что в баках его не было горючего. А в самом самолете горючее, получается, было?

Черловские СМИ Напечатали известие об аресте Олега Самарина в тот же день, что и известие о катастрофе МиГ-1-48 «Сапсан». Областной прокурор отнекивался, а потом созвал пресс-конференцию и заявил, что считает раскрытым покушение на Михаила Мансурова, а также убийство Алексея Исханова и Афанасия Горного.

Пресс-конференция еще не закончилась, когда в московском кабинете Дениса Черяги, генерального директора ФГУП «Южсибпром», раздался звонок. Звонил следователь Шевчук: он любезно осведомился у Дениса Федоровича, когда тот планирует быть в Черловске, и пригласил его на допрос завтра в пятнадцать ноль-ноль.

Денис позвонил Ревко: сотовый у полпреда был выключен. Секретарша сказала, что непременно доложит и перезвонит.

Затем Денис набрал швейцарский телефон Извольского.

— Слава? — сказал он, — Самарин арестован в Черловске, и тамошние менты повесили на него все убийства, которые были вокруг, ГОКа. Он утверждает, что заказчиком был я. Тебе не стоит прилетать в Россию. Особенно сразу после гибели Бельского.

На следующий день после катастрофы в Кубинке, в пять часов вечера Кирилл приехал в контору Цоя. Цой разговаривал по телефону, и его коротко стриженые волосы сверкали серебряным нимбом на фоне бронированного стеклопакета.

При виде Кирилла Цой бросил трубку и встал из-за стола. На нем была щегольская белая рубашка и брюки от Армани. Это была та же самая одежда, в которой Цой приехал вчера ночью на аэродром. Видимо, он не спал и не переодевался.

— Похороны завтра, — сказал Кирилл. — Там под Кубинкой есть кладбище, где хоронят летчиков-испытателей. Он давно сказал, если что, хоронить его там.

— Это был несчастный случай? — спросил Цой.

Кирилл промолчал. Потом ответил:

— Он до последней минуты старался спасти машину.

— И мог катапультироваться?

Кирилл кивнул.

— Он мог катапультироваться. Он полагал, что если машина разобьется, то на программе «МиГ-Еврофайтер» будет поставлен жирный крест.

Цой потер лоб рукой.

— Черт знает что, — тихо сказал Цой. — Ну сколько эта его фанерка стоила? Десять миллионов? Двадцать? И из-за этой…

Кирилл вскинул глаза.

— И еще одно, — сказал Кирилл.

— Ну?

— Есть предварительные результаты расследования катастрофы. Степану не хватило горючего, а горючего не хватило потому, что в одном из трубопроводов низкого давления была течь. Летчики говорят, что это действительно очень сложно заметить при дальнем перелете. Когда Степан обратил внимание на топливомер, до Кубинки оставалось двести километров, и фактически это был ближайший аэродром. Когда самолет разбился, из него вытекло три тонны керосина. Прямо из брюха. Чудо, что он не взорвался.

— А как получилась течь?

— На топливопровод сначала поставили датчик, измерять давление. Под датчик сделали отводку Потом решили, что датчик там не нужен. Но так как машина была опытная, трубу не спрямили, а просто поставили на отводке заглушку. Она могла разболтаться от вибрации, дать течь и в конце концов соскочить.

— Она сама разболталась или ей помогли?

— Это невозможно доказать или проверить. Это же даже не серийный образец. Самолет существовал в единственном экземпляре. Но есть еще одна вещь.

Когда летчик катапультируется, то в действие приходят ручные и ножные захваты.

Они защищают от набегающего потока. Эти захваты приводятся в действие такими тросиками, которые огибают борт, приборную доску и потом идут к захватам. Чтобы они не болтались, их привязывают к борту и приборной доске нитками.