Барбара Фришмут - Пора созревания

— Вендлгард фон Лейслинг? Это она прибыла в Европу в виде цветочной луковицы? — Я отвернулась от окна.

Унумганг, пастор и Самур-оглы все как один вытаращили глаза.

— Так, значит, — заключил профессор, — она успела запасть и в ваше сознание.

— И ваша случайная находка отнюдь не случайна! Поздравляю вас! — поклонился Самур-оглы.

Пастор смущенно зарделся:

— Наверное, родство душ…

Я уронила взгляд на Iris elegantissima. Могу поклясться, мятый листочек слегка шевельнулся.

— Хорошо. Так что вы предлагаете? — Мне хотелось найти решение раньше, чем на кухне возникнут новые заинтересованные лица. Например, журналист, он на пару с собакой шагал лесом по дорожке высоко на склоне, я видела из окна.

Гости одновременно заговорили. Единственное, что я, надеюсь, поняла из их гвалта, — каждый требовал себе права «первой ночи» с рукописью. Но ведь сама судьба, или как там это называется, вручила сверток мне, а значит, я должна решать, что с ним делать.

— Тихо! — сказала я решительно, хотя еще пять минут назад не осмелилась бы так поступить. — Поскольку без моей помощи вам не договориться… — А сама подумала: «Вот ведь мужчины!» — хотя о протрусивших мимо дамах совсем не пожалела. — …у меня есть предложение. В конце концов, все мы хотим узнать, что и как писала лейслингская Вендлгард некоему турецкому поэту по имени Утренний Ветер…

— Или он ей, — тихо, но уверенно вставил Самур-оглы.

— …давайте-ка я попрошу профессора проявить текст. Когда письма станут читабельными, с них нужно будет снять копию. Вдруг текст опять исчезнет?

Пастор выразил готовность отсканировать письма на компьютере.

— Потом я обращусь к господину Самур-оглы с просьбой просветить нас насчет Незими. Сама же подготовлю информацию о Вендлгард, судьба аббатисы всегда меня интриговала.

Гордая собой, своим соломоновым решением, я ждала, что все падут ниц и рассыплются в прах перед моей мудростью. Пальцем в небо. Они опять начали галдеть, я смогла разобрать только слова «энигматический код».

В отчаянии я закричала:

— Прекратите! Пожалуйста, не все сразу!

Они поуспокоились. Выяснилось, спор разгорелся из-за методики. Каждый хотел применить собственный способ проявления текста и, мало сказать, не принимал чужого, но находил его опасным, губительным для рукописи.

Вдруг дверь распахнулась, и на пороге вырос четвероногий друг пастора. Благо псине, чтобы войти, отдельного приглашения не требуется, она подскочила к священнику и стала, восторженно поскуливая, его облизывать. За Руфусом появился и журналист, и следом, так как дверь не успела закрыться, возникли знакомые дамы, те, хихикая, поведали, что долго выспрашивали дорогу ко мне.

Они действительно оказались германистками, их привлекли, по крайней мере с одного бока, мои писательские труды, о коих они намеревались со мной поговорить и тем самым избавиться от массы трудоемких изысканий. Все это я уже знала из их послания.

Поскольку чайных чашек у меня больше не было, я предложила собранию ликер. Журналист, который вообще-то зашел проверить, взял ли пастор приз в этих гонках (ничего себе! Ведь письма все еще мои!), по профессиональной привычке начал расспрашивать присутствующих и расспрашивал до тех пор, пока не стал знать больше нас всех, вместе взятых. Включая дам, хотя они были большими шишками в науке. Американка Пат Макколл достигла звания профессора, немка же Августа Формвег (сегодня она распустила волосы, а «ловушку снов» прицепила к уху) являлась доцентом и имела на профессорский пост неопределенные виды. Обе изучали библиотековедение, в том числе и методологию расшифровки древних рукописей.

Разумеется, они выразили готовность помочь мне. Само собой, столь важные тексты яркой представительницы средневекового мистицизма должны быть расшифрованы и истолкованы только женщинами-исследовательницами. А что касается текстов Незими, то они, ладно уж, согласны доверить их господину Самур-оглы в качестве компенсации за годы колониализма.

Я рискнула напомнить, что Турция никогда не была колонией, что она называлась империей — Османской, и даже в конце Первой мировой войны, когда ей угрожала раздробленность в угоду соперничавшим супердержавам, она преодолела все беды-горести и стала независимым государством, под стать европейским странам.

— Не важно, — сказали дамы, — нас интересуют лишь письма легендарной Вендлгард, которые имеют особенное значение для нашей секции «Женское образование». Недаром свидетельства, которыми мы располагаем, указывают на Вендлгард, а не на какого-то Незими.