Фернандо Льобера - Девятый круг

Морантес знал, что на консультации стоит бронированная дверь известной фирмы. Он взял связку и внимательно изучил ключи: один из них был от сигнализации. Контрразведчик не сдержал улыбки. Вынув из бумажника купюру, он опустил ее в карман блейзера парковщика.

— Я скоро вернусь, Мариано.

Увидев, что дель Кампо переступает порог бара, Себаштиану приподнялся. Психиатр не задержался в дверях ни на секунду, чтобы разыскать среди посетителей Португальца, а направился прямиком к нему, как будто заранее знал, какой столик тот выберет. Впрочем, вычислить это не составляло труда: место в глубине зала. Отдав пальто, шарф и шляпу официанту, врач подошел к Себаштиану. Профессор выпрямился во весь рост и протянул руку, сделав глубокий вдох.

— Себаштиану, рад тебя видеть. — Дель Кампо улыбнулся одними губами, лицо его оставалось неподвижным. Его рукопожатие было сухим, кратким и, по обыкновению, крепким.

Как только они уселись, подле них материализовался официант. Дель Кампо заказал консоме и мерлана, не заглядывая в меню. Официант перевел вопросительный взгляд на Себаштиану.

— Я тоже возьму консоме, а на второе фаршированное филе рыбы и бутылку минеральной воды без газа.

— И еще крепленое риохийское, — добавил дель Кампо.

Официант записал заказ и удалился. Психиатр пристроил на столе кожаную папку и аккуратно разложил на коленях салфетку. Золотая печатка с крупным аметистом брызнула искрами в свете галогеновых ламп, рассеянных на потолке. Сильные руки с безупречным маникюром поправили ряд приборов и ровно легли на стол.

— Как продвигается следствие? — спросил доктор.

Себаштиану отдавал себе отчет, что теперь для него начинается самое трудное: обедать с Каином как ни в чем не бывало, притворяясь, что он не догадывается о его роли в разыгравшейся трагедии. Напротив сидел человек, ответственный, вне всякого сомнения, за смерть многих невинных. Тот, кто издевался над ним лично, придумывая «предсмертные» записки с намеком на покойного отца, и умело изображал изумление и даже негодование в присутствии коллег из философского общества. Тот самый, кто хладнокровно организовал убийство единственного сына своего друга. Португалец попытался побороть дрожь в руках, крепко стиснув салфетку, которую собирался расстелить на коленях.

«Морантес, — взмолился он про себя, — только достань ключи».

— Именно на эту тему мне и хотелось с вами поговорить.

— Как скажешь, Себаштиану. Я счастлив, что убийца сына дона Клаудио столкнулся со столь искушенным и доблестным рыцарем.

Сомнительный комплимент покоробил Себаштиану, но дель Кампо истолковал его реакцию превратно.

— Не стоит себя недооценивать. Мне известно, каких успехов ты достиг в Интерполе. Я считаю, что ты ведешь расследование на высоком профессиональном уровне, несмотря на тупость твоих коллег, которые действуют вслепую. На меня произвела впечатление твоя работа по выявлению преступников в прошлых расследованиях на основании поисковых психологических портретов. Метод иногда ошибочный, но поразительно эффективный.

— Он очень распространен в настоящее время за пределами нашей страны, — ответил Себаштиану, не понимая, к чему клонит дель Кампо. — Это не мое изобретение.

— Ох, профессор, к чему такая скромность? Наверное, немало наберется преступников, кто проклинает судьбу за то, что она свела их с тобой. Впрочем, ты прав, у нас методика составления психологического портрета применяется мало. Жаль, что власти уделяют так мало внимания изучению поведенческих схем. Нам есть чему поучиться у наших американских коллег.

Дель Кампо сделал паузу, чтобы твердой рукой налить в бокалы риохийское вино из бутылки, которую официант подал на стол. «Поиграем! Я — Каин, — как будто говорил он. — Ты достойный противник, но я непобедим». Себаштиану постарался ничем не выдать владевшего им бешенства.

— Великолепное вино. — Доктор поднял бокал и посмотрел его на свет. Умелым движением он слегка взболтал содержимое и поднес рюмку к носу, вдохнув аромат. В завершение ритуала он пригубил вино, понежив напиток на языке, чтобы распробовать букет. — Вина из Аро превосходны, — с одобрением изрек он. — В чем-то мы с тобой похожи. Мы слишком увлечены работой. С избыточной страстью, но без нее мы оставались бы посредственностью. На великие свершения человека всегда вдохновляла страсть.

— Страсть многолика, — возразил Себаштиану. Про себя он подумал: «Ошибаешься. Мы совсем не похожи. Я охотник, а ты моя добыча».