Фернандо Льобера - Девятый круг

Половицы паркета поскрипывали под ногами. Себаштиану задержался у двери, предусмотрительно посмотрев в глазок, и увидел синие мундиры национальной полиции.

— Сеньор Сильвейра?

Себаштиану молча открыл дверь. За спинами полицейских маячил Гонсалес. Комиссар прошел мимо Себаштиану в квартиру. Он остановился посреди прихожей и, подбоченясь, бесцеремонно принялся разглядывать картины на стенах в холле. С его серого пальто на пол капала вода.

— Не припоминаю, что приглашал вас к себе домой, — сказал Себаштиану.

— Вы и не приглашали, — ответил Гонсалес, не глядя на него.

— Тогда немедленно уходите.

— У меня есть ордер, — предупредил комиссар, хлопнув по карману пальто. Он повернулся и одарил Себаштиану нежной улыбкой акулы. Беатрис появилась в дверях коридора неожиданно.

— Боже, кого я вижу! — вскричал Гонсалес, выразительно гримасничая. — Неужели? Драгоценный младший инспектор!

— Что вам нужно? — резко спросила Беатрис. Она была одета во вчерашнюю одежду, и у нее не хватило времени ни причесаться, ни даже умыться.

Гонсалес отвернулся от нее с выражением глубокого удовлетворения.

— Я приглашаю вас проследовать в мой кабинет, — сказал он Себаштиану.

— Оставьте меня в покое, Гонсалес, — отозвался Португалец.

Комиссар недобро улыбнулся и снова пощупал свой карман.

— Я настаиваю.

Они спустились к машинам, дожидавшимся у подъезда. Себаштиану втиснулся в одну и успел заметить, как Беатрис с мертвенно-бледным лицом садится в другую. Гонсалес отдал короткие распоряжения полицейским и забрался в третий, частный, автомобиль, вероятно, его собственный. Они домчались до комиссариата меньше чем за пятнадцать минут (не включая мигалок), с тыла здания заехали по пандусу в подземный гараж и остановились у лифтов. Один из полицейских распахнул дверь, и Себаштиану неторопливо выбрался. Он оглянулся вокруг, тщательно привел в порядок пиджак и зашагал к лифтам. Поравнявшись с комиссаром, он задержался.

— После вас, Гонсалес, — заявил он.

В кабинете комиссар предложил им сесть и налил три чашки кофе. Себаштиану взял свою и поставил ее на стол. Профессор предполагал, к чему клонит Гонсалес. Тот был крысой, но ловкой крысой. Он не отличался острым умом, зато обладал звериным чутьем и хитростью, чтобы оказаться в нужный момент в нужном месте, с максимальной выгодой использовать подвернувшиеся возможности и избежать неприятностей.

Беатрис сидела рядом с застывшим лицом, в ее глазах угадывались гнев и смущение. Удобно расположившись в кресле, комиссар неторопливо прикурил сигарету «Дукадос» и глубоко затянулся, устроив из этого небольшое представление. Каждое его движение было выверено до миллиметра. Он явно чувствовал себя на коне.

— Я умираю от желания услышать причину этого… приглашения, — спокойно сказал Себаштиану.

Гонсалес развел руками и старательно изобразил доброжелательную улыбку, отчего черты его лица расплылись и оно сделалось похожим на гротескную маску.

— Поболтать с коллегами, — ответил он.

— Полагаю, нам не о чем разговаривать.

— Напротив, — возразил Гонсалес. — Уверен, вас очень заинтересует, что я скажу. Так будет лучше… для всех.

Себаштиану мысленно поздравил себя. Гонсалес был не только крысой, но еще и предсказуемой крысой.

— Я не люблю, когда мне угрожают.

Беатрис молча следила за диалогом, и по ее выражению Себаштиану понял, что она не подозревает об истинных планах шефа.

— Предупреждение относится не к вам, — загадочно сообщил Гонсалес.

Комиссар достал блокнот и зачитал краткую сводку: что, когда, где и с кем Себаштиану делал в последние дни. Гонсалес не забыл упомянуть и о публикации в «Конфиденсиаль», повлиявшей не в лучшую сторону на общественное мнение, и о толстой подборке официальных документов, осевших у него дома на Олавиде, судя по полученным сведениям. Но вот беда: эти документы не предназначались для посторонних глаз, в том числе сотрудника международного агентства. Себаштиану невозмутимо слушал комиссара.

— Информация совершенно секретная, — заключил Гонсалес и выложил на стол козыри. — Утечка информации может поставить крест на карьере младшего инспектора Пуэрто.

Беатрис вздрогнула, но Себаштиану ожидал шантажа.

— Нет законов, — продолжал комиссар, — запрещающих служащим управления спать с кем угодно. Учитывая, что в данном случае речь не идет о национальной безопасности, альковные тайны также неподсудны, но могу поручиться, что ее личное дело будет испорчено навсегда.