Николай Леонов - Золотой скелет в шкафу

– Что-то со смертью первой жены Найденова не так. Он выезжал в область с журналистами, мог там, например, выпить, переспать с журналисткой, она забеременела, и он вынужден был жениться. Да и свадьбу играли не в Белогорске, а уехали куда-то. Взвалил он себе этот камень на шею, а тут в него дочь секретаря обкома партии влюбилась. Для безродного детдомовца, который всего в жизни сам добивался, это был подарок судьбы – карьера обеспечена, а с ней и безбедная жизнь. Только беременная жена под ногами путалась и мешала. Уж не поспособствовал ли он тому, чтобы она и ребенок во время родов погибли? Вернул себе свободу и через год снова женился, на этот раз по расчету. Денисов сказал, что он после смерти какой-то Насти, которую любил без памяти, у него в части месяц пил, не просыхая, чтобы забыться. Только что-то перестал я Денисову верить, он из дружбы с Найденовым может все что угодно сказать. А тот мог у него этот месяц просто отсиживаться и ждать, пока шум утихнет. А Ястребов, видимо, что-то узнал или заподозрил, вот и подсуетился, чтобы семейную жизнь его дочери ничего никогда не омрачило. Как вам такая версия? По-моему, она имеет право на существование.

– Все в жизни бывает, только как ты это к покушению на Найденова приплести собираешься? – поинтересовался Воронцов.

– А может быть, в городе сейчас живет какой-то мужчина, для которого эта журналистка была большой и светлой любовью. Он давно что-то подозревал, а может, и точно выяснил, почему она умерла, только дотянуться до Найденова в Москве не мог – руки коротки. А тут его враг сам в город приехал.

– И этот кто-то от великого горя после смерти любимой девушки стал высококлассным киллером и решил сейчас отомстить? Но, если он такой профи, то и в Москве мог бы Найденова достать, – возразил Крячко. – И потом, жертва должна знать, за что ей мстят!

Лева! Пока мы ждем Реброва, давай я в микроволновке разогрею то, что осталось от ужина, и ты плотно поешь. А после совещания мы с тобой пойдем в гостиницу, ты выпьешь коньяку и ляжешь спать! И спать будешь до упора! Недосып страшные вещи с людьми творит, а с голодными – особенно. Ты сейчас до инопланетян договоришься! У нас есть только два факта: первый брак Найденова и то, что Ястребов забрал папку с документами. Все! Остальное – плод фантазии твоего недокормленного мозга! Кстати, ты флешку-то посмотри! Может, там все ответы на твои вопросы есть.

– Черт! Я о ней забыл, – спохватился Гуров. – Действительно ничего уже не соображаю.

Содержимое флешки смотрели все вместе. Первое досье было на Зайцева. Ну, что сказать? Бывают люди, у которых есть один крупный недостаток, а бывают такие, у которых мелкие, но много. Зайцев относился именно ко второй категории. Он был, как и сказал Денисов, мелкий пакостник. Женат он никогда не был, проживал один в собственной квартире и слыл редкостным бабником. Поскольку банк был в определенной степени закрытым, никаких связей с общественностью у него быть не могло, так что работа этого PR-менеджера была чистой воды синекурой. Гуров очень удивлялся, как он смог на такую должность попасть, пока не прочитал, что он был сыном двоюродной сестры Татьяны Ильиничны Захаровой, любовницы Найденова. Этим, скорее всего, и объяснялось то, что его до сих пор не турнули взашей, хотя поводы для этого имелись. Больше ничего интересного о Зайцеве на флешке не было, и они перешли к досье Лавровой.

Анастасия Михайловна Лаврова, в девичестве Зорькина, родилась в селе Алексеевское Жирновского района Волгоградской области, как и говорил Денисов, в 1989 году. И вот тут начались сплошные непонятки. На момент ее рождения родителям было по сорок четыре года, а дальше пошло, как говорила всемирно известная Алиса, все страньше и страньше. Когда ей исполнилось шесть лет, семья переехала в Москву.

– С какого это перепуга? – удивился Крячко. – Ее родителям уже по-хорошему о пенсии думать надо было, а они, как молоденькие, в столицу на заработки рванули. Время было лихое, в деревне хоть своим хозяйством можно было прожить, а в городе? К тому же незнакомом.

– Меня другое смущает, – задумчиво произнес Лев. – В 95-м году «убитая» однокомнатная «хрущевка» в панельном доме на первом или последнем этаже стоила от двадцати пяти тысяч долларов и выше. Они же не на вокзале ночевали, у родственников тоже невозможно всю жизнь жить, девочке надо было ходить в школу, значит, московская прописка нужна. Выходит, купили. Но даже самый дорогой дом в деревне не мог стоить столько, чтобы хватило на самую дешевую квартиру в Москве. Вопрос: где деньги, Зин?