Нил Олсон - Икона

Однако последняя книга, лежавшая на столе, действительно его взволновала. Ее автором был Йохан Майер-Гофф, путешественник конца девятнадцатого века, самоучка, специалист по православному искусству. Немец был трезвомыслящим, невозмутимым, бесстрастным, иногда даже занудливым писателем, насколько можно было судить по переводу, не склонным к преувеличениям и не покупающимся на истории о летающих монахах. Он первый указал на деревню Катарини как на место, где хранилась икона: на праздник Благовещения он посетил ту самую церковь, которую шестьдесят лет спустя сжег человек Фотиса. В тот день шел дождь, вспоминал Майер-Гофф, и внутри каменного здания, освещаемого только свечами, было холодно и сыро.

Икону вынесли из помещения, в котором она была спрятана, и поставили возле алтаря. Крестьянки, всхлипывая, поднялись со своих мест, повалили в проход и поползли к Богородице на коленях, чтобы коснуться дерева иконы своими заскорузлыми пальцами. Одна из них, которая уже много лет не могла ходить без посторонней помощи, вдруг поднялась на трясущихся ногах и стала возносить хвалу небесам. Потом молодой человек и девушка подвели к иконе упиравшегося слепого пастуха с сердитым лицом. Его руку положили на лоб Богородице, он вскрикнул и посмотрел на пламя ближайшей свечи, а затем перевел взгляд на людей, собравшихся в церкви. По его движениям было ясно, что он нас видит. С криком он повалился на каменный пол и зарыдал как ребенок. Я видел это своими собственными глазами.

Перед глазами Мэтью появились темные круги, и он вдруг понял, что, увлекшись чтением, даже перестал дышать. Глубоко вздохнув, он смущенно рассмеялся. Эй, приятель, держи себя в руках.

— А-а, вот ты где.

Подняв глаза, он увидел перед столом Кэрол Восс, свою коллегу. Он захлопнул том Майер-Гоффа так резко, словно мама поймала его за чтением «Пентхауса».

— Да, я здесь.

— На электронные письма не отвечаешь, — мягко упрекнула она. Ее зеленые глаза за большими стеклами очков внимательно разглядывали его. Кэрол была в каком-то смысле его наставницей, его единственным близким человеком в музее, и от нее трудно было что-то утаить.

— Я не только на твои письма не отвечаю — если тебе от этого легче.

— Это в связи с иконой Кесслера? — спросила она, кивком указав на книги на столе.

— Да.

— Проверяешь историю происхождения?

— Ну, в общем, да. Отрывочные сведения.

— А у нас серьезные намерения по этому поводу? — скептически спросила она.

— Ты что, хочешь сказать, что я знаю это лучше тебя, мисс Пальчик-на-пульсе-директора?

Она засмеялась:

— Представления не имею. Невинс, похоже, взволнован.

— Да. Но он каждый день сидит у Клойстера. Я даже не знаю, говорил ли он с Бесстрашным Боссом.

— Поговори с ним сам.

— У нас не такие отношения, чтобы обсуждать это.

— Похоже, ты беспокоишься, — сказала она неизвестно почему. — Какие-то проблемы с правами собственности?

— Возможно, — проговорил он еле слышно.

— Мы обратились в Реестр утерянных художественных ценностей?

— Пока нет. Мы же еще не определились, нужна ли нам эта икона. Кроме того, даже если она и была украдена, это никак не может быть отражено в Реестре. Кража, если она имела место, произошла значительно раньше.

Слова «во время войны» повисли в воздухе непроизнесенными. Кэрол явно собиралась сказать что-то еще, и Мэтью поймал себя на том, что ему хочется, чтобы она спросила его о чем-нибудь, хочется наконец поделиться с кем-то, облегчить душу. Но она только сжала его плечо.

— Удачи, приятель. Позови, если понадобится помощь. И, Мэтью, я знаю, что это очень необычная икона и все такое, но это всего лишь одна вещь, одна работа. Это не вся твоя жизнь.

Связаться с Бенни Езраки было задачей не из легких. Визитка с его координатами была очень старой; Андреас не знал даже, жив ли он, и если да, то занимается ли по-прежнему розыском людей. Но он, безусловно, был единственным человеком, который справится с задачей, если, конечно, вообще согласится ему помочь. На автоответчике не было записано обращения, только сигнал. Андреас продиктовал свое имя и телефон отеля. Старый израильский знакомый перезвонил ему через десять минут. Андреас может заехать к нему в новый офис, если он, конечно, не против. Старик сразу почувствовал приманку, но все же решил поехать.

Вывеска на двери сообщала, что здесь находится туристическое агентство. И действительно, на стенах были развешаны плакаты, призывающие на курорты Турции и Египта. Энергичные, знающие свое дело молодые женщины в телефонных наушниках всем своим видом подтверждали впечатление, что в этих стенах ведется абсолютно законная деятельность. Но так было только на первом этаже. На втором же, куда вела длинная лестница, виднелись лишь узкие коридоры и закрытые двери. Картину довершали легкомысленно одетые девушки, курившие в небольшом холле. Они улыбнулись Андреасу и указали на дверь в конце коридора.