Нил Олсон - Икона

— Что с ним такое?

— Что-то с кровью. Если бы я вспомнил название болезни, ты бы сразу понял, о чем идет речь. В моей семье этих заболеваний почти не было, а в таком возрасте… Я не понимаю.

— Такие вещи и понимать не надо. Неисповедимы пути Господни, черт побери.

Андреас подумал, что этот постаревший, слабый человек нравится ему больше, чем тот высокомерный, уверенный в себе парень, которого он знал много лет назад. Уставшая, с блеклыми, выцветшими волосами официантка молча, но выразительно дала понять, что оскорблена заказом — два кофе, поэтому они добавили еще яйца и тост.

— Я не завтракал.

— Завтракать всегда надо, Роберт.

— Я знаю, жена каждый день мне это твердит.

— Лично я бы, конечно, здесь завтракать не стал, я слишком разборчив в еде.

— Я, собственно, и не собирался.

— Она запугала тебя. Она с Пелопоннесского полуострова, вот эта, злая. Да и повар не слишком опрятно выглядит. А у мексиканца-посудомойщика насморк. Нет, я бы здесь есть не стал.

— Закажу апельсиновый сок — убить микробов.

— Апельсиновый сок! Съешь лучше чеснок.

— С яйцами?

— Все лучше, чем с кофе. Я разыскиваю одного человека.

— По службе?

— У меня больше нет службы. Речь идет об услуге, говоря твоими словами. Мне нужно знать, въезжал ли этот человек в страну в последние две недели. Видимо, он находится где-то в районе Нью-Йорка, хотя, возможно, и в другом месте. Я дам все его известные фамилии и клички.

— Слишком мало критериев для поиска. Откуда он может прибыть?

— Из Южной Америки, Аргентины, хотя скорее всего он поедет через третьи страны.

— То есть он знает, как себя вести.

— Да, но, думаю, он мог к этому времени потерять бдительность. Он не знает, что его отслеживают, кроме того, он спешит.

— Внешность?

— Среднего роста, голубые глаза. Старый, за восемьдесят.

— Это, случайно, не немец? Числившийся мертвым лет тридцать?

Андреас откинулся на спинку заскрипевшего фальшивой кожей стула. Такого поворота он не ожидал. Он рассчитывал на относительную молодость Моррисона, которая позволила бы не посвящать того в детали.

— Раньше мы об этом никогда не говорили.

— Да ладно, Энди, — засмеялся Моррисон. — Ты всегда был этим одержим. Об этом написано в твоем досье. Но парень-то считается умершим.

— Мне показали только могилу. Деревянный крест и свежевскопанную землю за домом, в котором он жил. Тела я не видел.

— Это была аргентинская разведка?

— Могильный холм был свежий. Один-два дня. Они могли насыпать его за час до моего появления.

— Люди иногда просто умирают, мой друг. Многим из старых нацистов удалось умереть своей смертью.

— Это было бы слишком удобно. Они его защищали. И до сих пор защищают, я уверен. Может, ты тоже.

— Я? — невинно улыбнулся Моррисон.

— Та чудная организация, на которую ты работаешь. Странно, что мои попытки разыскать Мюллера так подробно отражены в моем досье, и это при том, что тогда я не получил никакой помощи от вас, ребята.

— Возможностей было мало. Птица слишком мелкая, майор или полковник. Даже не генерал и уж точно не создатель рейха. Тебе нужно было подключать израильтян.

— Он и для них не представлял интереса. Они все-таки навели на меня след, поэтому я и смог найти его дом.

— Но тебя засекли аргентинцы.

— Как только я вышел из автобуса в близлежащей деревне. Они знали, кто я такой. Сообщили, что произошли некоторые события, о которых мне приятно будет узнать. Привели меня к дому на горе. Показали могилу.

— Похоже, ребята чисто сработали.

— Ты поможешь мне, Роберт?

Моррисон вонзил вилку в огромную яичницу, только что появившуюся перед ним. Помолчал. То ли был озадачен, то ли его затошнило.

— Неприятно.

— Верни ее.

— Ситуация неприятная. Была какая-то причина, по которой тебе тогда не помогли, мне она неизвестна, и сейчас мне не хочется влезать в это дело.

— Столько лет прошло, кто сейчас об этом помнит? Не отказывай старику.

— Да это ни к чему хорошему не приведет. Если он мертв, я впустую потрачу время. Если он жив и я выведу тебя на него, дело скорее всего примет скверный оборот. Я не могу допустить, чтобы ты попытался устранить его здесь, в Америке.

— Да кто говорит об устранении?

— А ты разве не к этому стремишься? Тогда зачем тебе понадобилось его разыскивать?

— У меня к нему есть вопросы. И, что еще важнее, я должен за ним присматривать, чтобы защитить других.

— Ты думаешь, он что-нибудь затевает? Тогда мне надо об этом знать.