Нил Олсон - Икона

Сейчас действительностью для него были изъеденное болезнью тело его сына и опасность, подстерегавшая внука.

Молодой безжалостный Фотис обратился в тень; старый интриган Фотис — добродушный, ворчливый, отчаянно цепляющийся за жизнь, — вот с кем он сейчас вступил в схватку. Поддерживать в себе жажду мщения десятилетиями было непросто. И кто знает, когда еще какое-то слово, запах унесут его назад, в те далекие времена? Это все еще иногда случалось, но уже реже; сейчас большая часть времени и сил уходила на саму жизнь. И это было правильно. Он стремился защитить каждого из этих людей, защитить от прошлого, друг от друга, и это казалось очень трудной, почти невыполнимой, но достойной задачей.

— Я не хочу, чтобы мой внук пострадал. Бенни. Хватит того, что ты ранен, — я не хочу, чтобы это повторилось.

— Ты не принимаешь во внимание, что они-то не остановятся на этом, вне зависимости от того, что мы будем делать или не делать. И они все еще продолжают поиск. Встреча с девушкой продемонстрировала, насколько они ожесточились. Она ничего не знает, но они готовы были схватить ее только из-за одного намека. Кто будет следующим?

— Теперь они знают, что мы следим за ними, и будут более осторожны.

— Особо на это не рассчитывай. Когда дело касается иконы, эти старики действуют вне всякой логики.

Бенни, конечно, был прав. Смерть стояла на пороге, и этим людям нечего было терять, а обретали они бессмертие, реальное или духовное — не важно. Они были способны на все.

— Тогда мы должны быть осторожны. Нам надо обратиться за защитой в полицию.

— Лучшая защита — найти их самим.

— Друг мой, — тихо сказал Андреас, не вполне еще уверенный, что он хочет сказать. — У тебя есть кто-нибудь, кто тебе близок? Жена, любовница?

— Какое это имеет отношение к делу?

— Где твой сын?

— В Израиле. Со своей матерью. Как и подобает настоящему еврею.

— А почему ты не с ними?

— Мы развелись много лет назад. Ты знаешь об этом. И в любом случае я не могу находиться в этой стране. Там постоянные интриги, смена группировок, а я считаюсь парнем ненадежным. Я даже и приезжать туда не хочу.

— А сын приезжает сюда?

— Да. Иногда мы встречаемся с ним, иногда нет. Ты к чему это клонишь, Спиридис? Что я нуждаюсь в любви?

— Семья успокаивает мужчину. Он соизмеряет риск с тем, что может потерять. Человек, которому нечего терять, — сильное оружие, но опасное. Две недели назад, когда я впервые пришел к тебе, я считал, что мне нечего терять. Теперь я уже так не думаю.

Некоторое время они молчали. Бенни закурил третью сигарету. Андреасу уже было неловко за этот личный вопрос, за свой поучающий тон. Бенни слишком стар, чтобы так с ним разговаривать. У старика вдруг испортилось настроение.

— А что с этими делать? — спросил Бенни, указывая подбородком в сторону дома Мэтью. — Я не могу все время в телохранителя играть, у меня есть дела поинтересней.

— Мисс Кесслер следует заявить о вчерашнем происшествии в полицию. Возможно, это обеспечит ей какую-то защиту. Возможно, полиции даже удастся найти дель Карроса.

— А на каком основании? Он ведь ничего не сделал. Его человек ранил меня, когда я засунул ему пистолет между ребрами.

— Мы можем попросить ее не называть твоего имени, если тебя это волнует.

— Да мне-то все равно. Я лицензированный частный детектив, оружие зарегистрировано. Но это все может обернуться неприятностями для всех вас. Почему вдруг девушка решила поговорить с покупателем, если икона уже продана? Почему дед подозреваемого приставляет частного детектива к девушке внука? И как бы то ни было, я бы не рассчитывал на защиту полиции. Они очень неохотно ее предоставляют.

— Мэтью может какое-то время пожить в доме у отца. Девушка может жить с ним, если захочет. Там им будет спокойнее.

— Ты будешь отзванивать своему человеку? Моррисону?

— Да. Я получил сообщение вчера поздно вечером. Позвоню сегодня утром.

— И ты дашь мне знать, если он раскопал что-нибудь интересное?

— Возможно.

Бенни яростно выдохнул:

— Не играй со мной так, Спиридис, иначе я завяжу со всем этим.

— Это было бы трагично.

На этот раз уже Моррисон горел желанием с ним увидеться. Они встретились на углу Пятнадцатой улицы и Пятой авеню, перед огромным фасадом собора Святого Патрика и пошли в восточном направлении, к тому месту, где у Моррисона была назначена следующая встреча.

— Как твой сын?

— Мне кажется, лучше, — ответил Андреас. — Не могу объяснить почему.