Федор Анич - Я сделаю это для нас

Но ансамбли зданий завораживают — аккуратные, низкорослые, не вычурные строения, чистые улочки и зеленые газоны, на которых целыми компаниями сидят и лежат парни и девчонки. По красивейшему мосту Александра III мы пересекли Сену, и началась огромная эспланада, покрытая зеленой травой, по которой, как и во всем Париже, гуляли молодые люди, пили вино и лежали прямо на траве.

— Пустая территория перед такими зданиями в военное время означала, что здание стратегического назначения. Здесь не разрешали строить дома, вырубали деревья. Чтобы, если нападет враг, его можно было увидеть издалека, и врагу было негде укрыться от расстрела, — объяснила Натали. — Мы можем проехать вдоль, но там все равно велят развернуться и ехать обратно, поэтому припаркуйся где-нибудь в улочках, вот, сворачивай направо…

Вдоль эспланады мы проехали практически до Дома инвалидов, и я повернул направо, в узкий поворот и остановился, судя по информации на навигаторе, на бульваре Тур-Мобур. Я заглушил двигатель и не успел даже обернуться, как сзади хлопнула дверь, и наш пассажир вышел.

Мы с Натали, все еще не устающие удивляться экстравагантному поведению Яна, тоже вышли из авто.

— Нам нужно пройти в музей современной истории, — сказал Ян.

— Едва ли он работает после полуночи, — мягко возразила Натали.

— О, не сомневайтесь, работает, — ответил Ян. — За мной.

И раскрыл свой зонт.

— Зачем вам зонт? — спросил я раздраженно. — И как мы попадем на территорию музея ночью?

— Почему вы так нервничаете? — спросил Ян.

— Потому что мы прилетели в Париж в поисках девушки, жизнь которой в опасности. И нам сказали, что вы нам поможете ее найти.

— Значит, у нас с вами совпадают задачи, и именно поэтому мы попадем в музей, не дожидаясь утра, — ответил Ян. — К тому же ночью народу всегда меньше.

Натали взяла меня под руку и сказала:

— Ваня, я думаю, нам стоит пойти. Если ничего не выйдет, все равно сейчас ночь, мы ничего сделать не сможем. Давай просто посмотрим, что будет дальше?

— Ладно.

Мы приблизились ко входу, я остановился чуть поодаль. Если охрана сейчас вызовет полицию, я не хочу участвовать в объяснениях. Но неожиданно охрана открыла дверь и пригласила пройти во двор. Ян сложил свой зонтик, ибо с ним он просто не помещался в калитку, и мы зашли на территорию Дома инвалидов.

— Я десять лет работаю гидом и вожу ночные экскурсии, — объяснил Ян. — И к вашему сведению, в Париже практически все музеи работают ночью, правда, нужно знать, когда и к кому приходить. Нам сюда.

Мы прошли внутрь здания и попали в огромный коридор, в котором сразу же свернули в неприметную дверь с надписью «Stuff only» — «Только персонал». Здесь Ян был более энергичен, чем на улице.

В помещении, куда мы попали, было темно, но на полу светились стрелочки, вдоль которых мы и шли. Я крепко держал Натали за руку, она шла сзади меня. Мы почти не поспевали за Яном — он разогнался не на шутку, мне кажется, даже перешел на легкий бег.

— Ян, нам далеко? — спросил я.

— Нам нужно попасть в третье здание, а они квадратные; сейчас мы в первом, — ответил Ян. — И времени, увы, у нас меньше, чем я предполагал. Я только что получил сообщение, поторопитесь.

Какое и как он получил сообщение — одному Яну известно, я не видел, чтобы он доставал телефон или чтобы ему кто-то звонил. Практически перейдя на бег, я вдруг подумал, что попал в лапы сумасшедшего — бегу посреди ночи по парижскому музею в полной темноте, да еще и Натали с собой прихватил.

Бег в темноте то еще удовольствие! То и дело кажется, что на пути что-то попадется и ты споткнешься, со всего маха рухнешь прямо в зловонную жижу, и тут же набегут крысы и выгрызут глаза.

К цели мы прибыли изрядно вспотевшие и запыхавшиеся. Ян остановился, прижался спиной к стене, оперся о зонт и громко дышал. Натали и я тоже немного перевели дух. Вдруг стена за спиной Яна отодвинулась, и нас ослепил свет.

— Добро пожаловать! О, Ян, ты привел с собой прелестную мадемуазель. Прошу вас, проходите!

Ослепленный, я не видел человека, говорящего с нами на русском языке, но все же шагнул в эту светлую комнату. Когда глаза привыкли, я разглядел все вокруг. Комната была небольшая, без окон, с низким потолком. Стены покрыты темно-бордовой краской, на полу — паркет. Идеальная чистота, несмотря на то, что в центре комнаты стоял огромный компьютер, к которому были подсоединены десять или около того мониторов, что обычно порождает большое скопление пыли. Центральный монитор висел на одной из стен, и на нем было мое фото — в полный рост, сделано несколько часов назад в аэропорту Москвы.