Федор Анич - Я сделаю это для нас

Я остановился на обочине. Мне нужно было передохнуть и подышать воздухом. До рассвета еще далеко, прохладно, пахнет сырой землей и хвоей. Я погасил фары, оставив только аварийные огни, и минут десять смотрел в черноту леса словно зачарованный.

Мимо с визгом пронеслась очередная фура, вывела меня из ступора. Я сел за руль, завел двигатель и включил радио. После остановки посреди шоссе у лесной кромки мне стало не по себе. Все-таки громадина темного леса сильно впечатляла, заставляя бояться собственной тени. А мне и без того страхов хватало.

Дядя Вова работал на веранде, закутавшись в халат. Ворота послушно распахнулись, не успел я нажать на пульт. Я въехал на территорию дачи, ворота закрылись. Дядя Вова снял очки, скинул плед и пошел ко мне навстречу. Я выбрался из машины, и мы обнялись.

— Хочешь чаю? — спросил он.

— С удовольствием. Ты пишешь? Ночью?

— Да, — усмехнулся дядя.

В своих интервью зарубежным журналам он всегда говорил, что работать надо днем, а ночью — спать, желательно с любимыми. Но сам никогда этому правилу не подчинялся и работал тогда, когда это было ему удобно.

Что такое вдохновение, я знал с самого детства — отец работал в творческой профессии: разрабатывал методики по лечению заболеваний и писал очень много разных методичек, инструкций, учебных пособий. И если у отца было вдохновение, то в его комнату строго воспрещалось заходить, вдохновение пропадало, и он работал тяжелее или вовсе откладывал работу на потом. Он работал в научном институте, читал лекции. Рано утром уходил на работу, а вечером сидел дома за тем самым письменным столом, что я так и не могу выбросить. Бывало, отец оставался на работе закончить рукопись, и мама ездила к нему с ужином на метро, отец этому был очень рад, но всегда ворчал, что она оставляла малышню на меня.

Вдохновение дяди Вовы длилось месяцами без остановки. Его настроение никак не влияло на процесс работы, как и обстановка. Дядя мог писать в кафе, у меня в комнате, пока я делаю уроки, мог писать на листочках, потом приклеивал их к рукописи. Ничего ему не мешало, ничего не отвлекало. Если нужно было что-то сделать, он делал это и потом возвращался к рукописи. Свой бестселлер «Памятник», который будет экранизирован французским телевидением в этом году, он написал у моей кровати, когда я тяжело болел гриппом.

— Из-за меня не спишь? — спросил я.

Дядя кивнул. Мы были в тех отношениях, когда врать друг другу о таких пустяках неправильно, и он этого не делал. Я тоже. К примеру, если я не мог приехать туда, куда обещал ему, то всегда правдиво озвучивал причину. Даже если причина была не совсем удобной. От дяди было бесполезно что-либо скрывать, он знал обо мне все.

— Прости, что я тебя поднял среди ночи, — сказал я.

— Не страшно, — ответил он. — Сон в последнее время стал беспокойный. И лучше я буду работать, чем так спать. Так что же тебя так сильно зацепило в мамином дневнике?

— Скажи, вы были с ней близки, ведь так?

— Да. Это ведь я познакомил их с Сашей. Мы с Ирой были знакомы с третьего класса, а с твоим отцом я их познакомил, когда решил, что Саша достаточно взрослый парень и может позаботиться об Ире. В девятом классе. До этого Ира ни разу не была у меня в гостях. Она знала, что у меня есть старший брат, но не видела его. Но ведь ты это все и так знаешь.

Да, отрицать это у меня оснований не было. Я знал, что дядя Вова был влюблен в маму в младших классах, но все быстро закончилось, когда дядя Вова влюбился в другую девочку. И любовь к той девочке пронес через школьные годы, а потом — университетские и вынес в свою взрослую жизнь. Он любит ее до сих пор, хотя ее нет в живых уже семнадцать лет. А мама всегда была верной подругой. Она легко перенесла замену объекта его любви, но осталась с ним, поддерживая его в непростых отношениях с той девушкой. И когда случился тот самый ужас, который бросил тень на всю нашу семью, мама была рядом с дядей Вовой, как всегда. Поэтому в нашей семье все было спокойно: все знали, что между мамой и дядей Вовой была влюбленность в раннем детстве, но закончилась, и назад дороги нет. Отец, наверное, начал переживать, когда той девушки не стало, что чувства дяди Вовы к маме снова вернутся, но… они так и не вернулись. У дяди Вовы больше никогда и никого не было. Я не знаю, заслуга ли это дяди Вовы, или мамы, или отца, который отрекся от брата… Или судьба так распорядилась?.. Так или иначе, отцу не стоило переживать (если он переживал), даже если что-то и было, я сомневаюсь, что дядя Вова смог бы разрушить нашу семью, чтобы любить маму. Дядя Вова так никогда бы не поступил.