Федор Анич - Нет смысла без тебя

Амерханов наклонился к моему лицу близко-близко. От него пахнуло перегаром и нечищеными зубами. Я поморщился.

— Я тебе в последний раз повторяю: я не знаю эту девку, вали отсюда сам и забирай своего напарника.

После чего развернулся и ушел в свой дом, громко хлопнув дверью. План «А» провалился, придется использовать план «Б».

— Дим, понимаешь, когда я сказал про деньги, он даже ухом не повел. Тут три варианта: либо для него это небольшая сумма, либо про Лизу он действительно ничего не знает, либо знает что-то такое, что грозит ему серьезными неприятностями и десять тысяч их не скрасят.

— Если бы сумма была для него небольшая, он бы начал торговаться, — ответил Дима. — Я знаю таких людей. Чем больше у них денег, тем больше они хотят. И ты предлагал ему не тысячу рублей, а десять тысяч долларов, это огромные деньги.

— Согласен, — вздохнул я.

— И если бы он ничего не знал про Лизу, то наврал бы с три короба, чтобы получить деньги, — продолжил Дима.

Связь по скайпу была нестабильная — Интернет в гостинице так себе. Хотя, если честно, у меня бывали проблемы с качеством звонка и при стабильном Интернете с двух сторон.

Дима куда-то шел, сзади суетились люди, картинка то и дело замирала, лица смешивались. Он был в гарнитуре и говорил очень тихо, но прямо в микрофон, я слышал его превосходно.

— Он бы наврал, если бы хватило мозгов, — сказал я. — Или, может быть, он считает, что десять тысяч — это настолько маленькая сумма даже для вранья? В общем, мне кажется, мы ходим вокруг да около и не хотим признать факт: это он. За деньги он ничего не расскажет, потому что это для него опасно. Значит, придется заставить его.

— Ты нашел надежного человека со связями для решения этой проблемы? — спросил Дима.

— Да, я нашел. Его зовут Филипп.

Я услышал, как Фил заворчал и крикнул ему:

— Я говорю это Диме, чтобы он знал, как тебя зовут! Если я скажу «Фил», он подумает, что ты подросток! — И уже спокойно пояснил Диме: — Этот чувак совсем чудак, требует, чтобы я называл его Фил.

— Ты уверен, что он справится?

— Абсолютно, верь мне.

— Вася, мне пора, не делай глупостей и не рискуй. Если поймешь, что не справляетесь, сразу сворачивайтесь. Хорошо?

— Да, договорились.

Я очень хотел помочь Диме справиться с этой проблемой, поэтому, даже если все пойдет не так, как запланировано, я доведу миссию до конца. Может быть, это единственное, чем я действительно могу помочь своему другу.

И да, я испытываю чувство гордости за то, что с этой деликатной просьбой Дима обратился именно ко мне. Значит, он считает меня не просто полноценным человеком, а человеком, который справится с проблемой. Это дорогого стоит.

— Фил, — позвал я наемника. — Давай обсудим детали нашего плана — и выдвигаемся.

На часах было уже десять вечера, и нам действительно следовало поторопиться. На улице стемнело, идеальное время для осуществления нашего плана. Я выпил обезболивающее — спина явно не хотела, чтобы я выходил из номера; выпил пригоршню таблеток — мой обычный, стандартный набор. Правда, после того как я встал с кресла, таблеток уменьшилось, доктора это связывают с активным образом жизни. Во всяком случае, давлением я больше не мучаюсь, хотя раньше оно шкалило, даже таблетки не помогали. Сейчас все проще, правильно говорят: движение — жизнь! Если хотите жить — двигайтесь, хотите умереть — лягте и не вставайте.

У меня с собой был цикорий в пакетиках, и я заварил себе чашечку перед выходом. Фил же высыпал в отельную чашку три пакетика черного кофе, четыре пакетика сахара и наполовину налил кипятка. Я представил этот горький сироп, и у меня свело желудок. Нет, все-таки до таких доз и консистенций я не дойду никогда.

— Дай попробовать, — неожиданно для себя попросил я.

Фил округлил глаза и протянул мне стаканчик. Я отхлебнул. Да уж, это не так противно, как казалось, но напитком для наслаждения точно не назовешь. Горелый кофе маслянистой от сахара консистенции не вызывал приятных ощущений, на языке осталась пригоршня угля. Я отдал ему чашку с этой бодягой и отпил своего цикория. Это будет получше.

— Ты готов? — спросил Фил.

Я кивнул.

— Ну тогда вперед.

— У нас теперь так всегда будет? — спросил Дима.

Можно было прикинуться дурой и спросить: «Как — так?» — но я не стала. Я прекрасно понимала, о чем он говорит. О холоде, который между нами, о недопонимании, которым насквозь пронизано каждое слово, о несказанном — что гложет каждого из нас изнутри. Во всяком случае, меня. Но если Дима спросил, значит, и его тоже.