Игорь Николаев - Год Ворона

Вот и сейчас Мила стоит на "пионерском" расстоянии и смотрит, как на фокусника. Ждет, чтобы я ей диетического кроля из шляпы достал и от неприятностей уберег. Или чтобы снова на диван завалил?

Киваю, давай, мол, за мной. Еще раз оглянувшись, шагаю по растрескавшейся асфальтовой дорожке, что в обход площади ведет от космонавта к рынку. Мила сперва семенит в арьергарде, изображая эсминец в боевом охранении, а потом, набравшись храбрости, чуть обгоняет и идет впереди. Попеременно мелькают под футболкой острые подростковые лопатки. Господи, дите-то какое. Если что-то было, то я мудак. Вот...

Все, промедление смерти подобно! Я уже и не помню, когда за последние месяцы дотягивал без утренней дозы до десяти утра, не говоря уже о полпервого.

Почти у самой калитки, ведущей к зданию базарной администрации сталкиваемся с кругломордым жлобом, покидающим территорию рынка. Надо же, какая встреча! Котельников, директор риэлторской фирмы, что привез меня в Русу. И что у нас забыл-то вдруг - базар выходной?

Жлоб пилит с таким нагло-уверенным видом, будто выполняет личное распоряжение президента. И не какого-то там президента Украины, а самого президента всесильной агрофирмы "Руса-инвест", которой принадлежат здесь все что растет, хрюкает и мычит. Заметив нас, а точнее, идущую впереди девчонку, он резко меняет курс и атакует нас, как "Тирпиц" конвой PQ-17. Этого еще не хватало! Лесной пожар с минуты на минуту доконает мой страждущий организм, а тут ...

- Людочка! - радостно вопит на всю улицу жлоб. - А я тебя по всему городу бегаю, ищу! Узнал про отца. Соболезную! Всем сердцем. Какие его годы были. Хотел спросить, может помочь чем?

Ищет, значит, хряк толстожопый. По всему, блин, городу. Ну-ну. Свежо питание, да серется с трудом...

- Здравствуйте, дядя Сережа, - стрекочет Мила.

Остановившись, как бы невзначай она пропускает меня вперед. Очень правильно поступила, то ли умная, то ли случайно получилось, но все равно правильно. Вроде как незнакомы мы с ней вовсе. Совсем-совсем. Втискиваюсь боком в приоткрытую калитку, отметив боковым зрением очень недобрый взгляд, которым меня окинул директор "Добродеи".

Оставив девчонку отшивать назойливого жлоба, захожу в администрацию. Любка сидит в кресле в той же позе, что и вчера. И по мобильнику разговаривает с тем же видом, словно никуда и не отлучалась из кабинета. Увидев меня, наспех обрывает разговор и смотрит испытывающим, и, как показалось, даже немного сочувственным взглядом.

- Виктор, что ты натворил?

- Да ничего я не творил, - отмахиваюсь от вопроса. - Любовь Иванна, должок за тобой. Жмуров закопал, как обговаривали, и на кладбище, и в мэрии подтвердят. Так что, давай бутылку.

- Ты уже за расчетом? Так быстро? - переспрашивает Люба, словно меня и не расслышав, - Понимаешь, тут такое дело... Мне Гена звонил только что. Приказал немедленно тебя увольнять.

В предвкушении алкоголя мой организм утратил возможность быстро соображать, поэтому, смысл прозвучавшего до меня не доходит.

- Ну так что? Дашь или нет? - не заметив двусмысленности вопроса, спрашиваю, нервно постукивая пальцами по столу.

- Дам, конечно. От тебя никуда не денешься...

Люба, думая о чем-то своем, тяжело вздыхает и, прокрутившись в кресле, достает из сейфа бутылку "Хортицы". Затем, порывшись среди дореволюционных полок, выкладывает на стол исписанный лист бумаги и начинает что-то черкать обломанной ручкой.

К чему какие-то бумаги?! Сейчас стакан нужен! Перехватив мой взгляд, что не хуже радара шарит по стеллажам, начальница, отлично знакомая с повадками своих подчиненных, снова вздыхает. На этот раз еще тяжелее. И, выдвинув мерзко заскрипевший ящик стола, достает немытый "гранчак". Такой же как у Явдохи.

Выдергиваю зубами дозатор, плескаю, и одним махом остаканиваюсь.

Проходит, наверное, с полминуты, пока мой взгляд кое-как фокусируется на придавленном бутылкой листке. Резкость наведена, читаю. Заявление на имя директора ООО "Васко" от некоего Верещагина Вы-Сы. Об увольнении с должности контролёра рынка по собственному желанию. Мною написанное и мною же подписанное. Только дата проставлена другим почерком. Которую Люба сейчас и добавила...

Пристально гляжу на директоршу. Она ерзает в кресле.

- Не понял...

- Что тут непонятного?! - ощутимо нервничает Люба. Одна моя половина бесится от несправедливости происходящего, а вот другая... Другая холодно и расчетливо фиксирует, что неправильно она нервничает как-то, нехорошо. Не могу сказать точно, в чем дело, но что-то здесь не то. Внутренне подбираюсь.