Ю Несбё - Макбет

Ленокс стоял в высокой зеленой траве. Машину он оставил на шоссе и дошел сюда пешком, надев предусмотрительно захваченные солнечные очки.

Вот поэтому-то он никогда не сможет жить в Файфе – здесь слишком много солнца. Солнце уже начало жечь бледно-розовую кожу, и Ленокс почувствовал себя вампиром, который того и гляди сгорит.

Но ведь он не вампир. Или?.. Некоторые вещи видишь, только когда подойдешь к ним вплотную. Как вот эта белая беседка перед ним. Издалека незаметно, но вблизи становилось ясно, что белые стены усеяны крошечными темными дырочками.

– Добро пожаловать, – сказал капитан «Гламиса», когда на капитанском мостике появился лоцман. – Сегодня хорошо бы нам причалить вовремя, на берегу нас ждут.

– Это можно, – согласился лоцман, пожимая капитану руку, – если с мотором все будет в порядке.

– А что, есть основания в этом сомневаться?

– Один из ваших машинистов попросился, чтобы мы на боте подбросили его до берега – вроде как стармех попросил его достать какие-то запчасти, причем срочно.

– Вон оно как! – сказал капитан. – Мне об этом не сообщили.

– Да наверняка ничего серьезного.

– И как зовут машиниста?

– Что-то вроде Хатч или как-то так. Да вон они, – лоцман показал на бот, быстро двигавшийся в сторону берега.

Капитан схватил бинокль и вгляделся в стоящую на кормовой палубе фигуру в белой футболке и полосатой бейсболке.

– Что-то не так? – спросил лоцман.

– Без моего приказа судно никто не покинет, – ответил капитан. – По крайней мере, не сегодня. – Он подошел к интеркому и нажал на кнопку, отвечающую за связь с камбузом: – Кок!

– Да, капитан, – послышалось из камбуза.

– Пусть Юнсон принесет нам две чашки кофе.

– Я сам принесу, капитан.

– Я же сказал – пришли Юнсона.

– Капитан, у него желудок прихватило, поэтому я разрешил ему прилечь.

– Сходи и проверь, что он на койке.

– Слушаюсь.

Капитан отошел от интеркома.

– Три градуса по левому борту! – скомандовал лоцман.

– О черт! – выругался штурман.

Старший инспектор Сейтон предупредил, что надежнее всего будет, если те, кто уже в курсе происходящего – то есть капитан и радист, – сделают вид, будто ничего не знают, чтобы и Дуфф тоже ни о чем не догадывался. Сейтон и двое его лучших ребят собирались дождаться их на причале, а потом подняться на борт и схватить Дуффа. И Сейтон подчеркнул, что на момент ареста экипаж должен держаться от них как можно дальше, чтобы в случае перестрелки никто не пострадал. Впрочем, судя по тону Сейтона, капитан решил, что перестрелки не миновать.

– Капитан! – голос кока. – Юнсон спит, как младенец. Разбудить его?

– Нет! Пускай спит. В каюте он один?

– Да, капитан.

– Отлично! – Капитан взглянул на часы. Через час все уже будет позади, и он с чистой совестью поедет домой, к жене. Отдохнет пару дней… Вот только в пароходство надо завтра заглянуть – те получили от страховщиков какую-то бумажку о том, что за последние десять лет члены экипажа, работавшие на «Гламисе», с подозрительной частотой болели одинаковой болезнью. Что-то там с кровью у них не так…

– Курс верный, – сказал лоцман.

– Будем надеяться, – пробормотал капитан, – будем надеяться.

Десять минут второго. Десять минут назад дверца на настенных часах открылась, оттуда высунулась здоровенная оленья голова и затрубила. Ангус огляделся. Все-таки зря, наверное, он выбрал это место. Сейчас, в дневное время, здесь толкались только безработные и алкоголики, но именно этот бар облюбовали гвардейцы, и если кто-то из полицейских увидит, как он разговаривает с журналистом, то непременно донесет до Макбета. С другой стороны, лучше уж его заметят здесь, где он часто бывает, чем в каком-нибудь подозрительном баре.

Однако Ангусу все это не нравилось. Не нравились часы с оленем. И не нравилось, что журналист опаздывает. Ангус давно уже ушел бы отсюда, но это был его последний шанс.

– Прости за опоздание.

Картавое «р». Ангус поднял глаза. Догадаться о том, что перед ним Уолтер Кайт, можно было только по голосу, потому что лицо он старательно прикрывал капюшоном дождевика. Ангус считал, что Кайт отказывается сниматься для газет и журналов, потому что считал, будто внешность отвлекает от главного – от слов.

– Дождь и пробки, – пояснил Уолт Кайт, расстегивая дождевик, с которого на пол уже успела натечь целая лужа.

– В этом городе вечно дождь и пробки, – сказал Ангус.

– Это обычное наше оправдание, – согласился радиорепортер, усаживаясь напротив Ангуса. – На самом же деле у меня цепь с велосипеда слетела.