Татьяна Батенёва: У ангелов нелетная погода

– Н-нет, у нее… – растерянно сказала Лариса.

– А туристический ваучер?

– Тоже у нее.

– Так поезжайте в отель, скорее всего, она уже там, вы просто не заметили, а деньги у молодых девушек всегда есть. – Турок приложил ладонь к форменной фуражке.

– Не-ет, – замотала головой Лариса. – Этого не может быть! Она пошла в туалет и оттуда не вернулась, понимаете? Там ее нет, я проверяла. Куда она могла выйти мимо паспортного контроля?

– Ну хорошо, пройдите на первый этаж, в отделение полиции, сделайте заявление, – безразлично посоветовал молодой пограничник. – И поезжайте все-таки в отель, там встретитесь с вашей дочерью.

В отделении полиции сидел пожилой черноусый турок – Ларисе показалось, точная копия того пограничника, с контроля.

Она опять попыталась рассказать ему, что случилось. Он внимательно и долго слушал, кивая. Но потом проговорил что-то по-турецки, позвонил куда-то по телефону, а ей указал на потертую кушетку в углу.

Через двадцать минут пришла немолодая замотанная женщина-переводчица. На плохом русском она стала переспрашивать Ларису – пришлось рассказать все еще раз. Ей казалось, она сходит с ума, сама уже не верила тому, что говорила. Казалось, надо выйти из этого тусклого прокуренного помещения, и там, на воздухе, к ней кинется Аня, веселая и довольная.

Но турок все бубнил свои вопросы, писал что-то на компьютере, переводчица уныло переводила, Лариса повторяла, что прилетела из Москвы, что вот он, ваучер, что дочь пошла в туалет и пропала. Ее спросили, где она покупала ваучер, какая фирма-туроператор, каким рейсом они летели, в котором часу сели в Москве и приземлились в Анталии… Потом долго выясняли приметы Ани – рост, вес, размер одежды и обуви, цвет волос и глаз, особые приметы, во что была одета и обута, не болела ли психическими заболеваниями… Спросил, есть ли у нее с собой фото дочери, и Лариса растерянно развела руками: фото нет, и в телефоне у нее нет встроенной камеры…

Вопросам не было конца, потом турок опять принялся звонить куда-то, говорил, коверкая ее фамилию, – у него получалось не Северцева, а какая-то Сыверсыва, и не Лариса, а Лырыс. Только имя Анна он произносил как надо, и от этого становилось еще страшней.

Потом он наконец повесил трубку и сказал, что в списке пассажиров рейса 611 из Москвы не было никаких Северцевых – ни Ларисы, ни Анны.

Лариса чувствовала, что сейчас сознание отрубится, – она ничего не понимала.

– Как не было? А как же я? Я же вот, а вот мой билет. – Она протянула корешок посадочного талона.

Турок заинтересованно повертел его в руках. Потом нажал на кнопку, принтер выплюнул лист бумаги. Полицейский произнес длинную фразу по-турецки.

– Ваше заявление зарегистрировано, распишитесь вот здесь, – устало проговорила переводчица. – А сейчас идите в отель, мы примем меры и вам сообщим. Завтра.

– Как завтра? Почему завтра? – На глазах Ларисы кипели слезы. – Я не могу до завтра. Где мой ребенок?

Полицейский что-то сердито проговорил, коротко рубанув ладонью и вставая из-за стола, переводчица потянула Ларису за руку.

– Пойдемте, вам надо забрать багаж.

«Какой багаж, зачем? – тупо думала Лариса. – Где Аня, что с ней, это же я схожу с ума».

Она безразлично следовала за усталой переводчицей, забрала свой чемодан, сиротливо стоявший у замершего конвейера, дошла до автобусной стоянки. У столика с названием турфирмы подала ваучер веселой девчушке в фирменной бейсболке и села в автобус, уже полный туристов.

Автобус тронулся, все происходящее казалось Ларисе нереальным. В голове звенело, тошнота подкатывала к горлу, она бессильно откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. По щекам полились горячие и какие-то вязкие слезы.

«Что я тут делаю, зачем, Анечка, доченька моя, где ты?»

Лариса тупо сидела на огромной кровати в номере, куда ее проводил молоденький турок, совсем мальчик, в голубой тужурке и форменной кепочке. Номер был огромный, красивый, с цветами в большой вазе и шикарным санузлом – в раскрытую дверь была видна огромная ванна, стеклянная душевая кабинка и биде с позолоченным краником.

Но Лариса уперлась взглядом в кровати – широченные, накрытые блестящими покрывалами. На каждой лежал затейливо сложенный махровый халат, а сверху – небольшая шоколадка.

Эта шоколадка ее доконала. Она сползла на пол, на красивый узорчатый ковер, и глухо завыла, раскачиваясь и стуча по полу ладонями.