Чингиз Абдуллаев - Лето двух президентов

– Мы подготовили график ваших выступлений, – после недолгой паузы снова заговорил Бурбулис. – Нужно делать акцент на том, что Россия остается в составе Союза и мы не собираемся никуда уходить. В свете состоявшегося референдума и настроения людей – это очень важно. Наши оппоненты все время говорят, что, если вас выберут, Россия уйдет из Союза.

– Никуда мы не уйдем, – нахмурился Ельцин.

– Так и нужно говорить, – подчеркнул Бурбулис, – чтобы еще больше усилить наши позиции. И особенно ссылаться на подписанный проект Союзного договора, по которому сам Горбачев предложил дать больше самостоятельности всем республикам.

– Предложил, – недовольно сказал Ельцин, – чтобы на апрельском Пленуме они его не отпускали.

– Он использовал ситуацию в свою пользу, – напомнил Бурбулис, – значит, и нам нужно сделать то же самое. Важно напомнить, что мы готовы к сотрудничеству с союзным Центром. Я думаю, будет правильно, если Первого мая вы поздравите Горбачева с праздником трудящихся. Так мы получим дополнительно еще несколько сотен тысяч голосов.

– Я должен его поздравлять с праздником? – поразился Борис Николаевич. – Зачем? Мы никогда этого не делали, даже когда я работал в горкоме партии.

– А сейчас нужно, – подчеркнул Бурбулис, – это очень своевременный и продуманный шаг, пусть все видят в нас созидателей, а не разрушителей. Они используют эту «страшилку», чтобы оттолкнуть от нас избирателей.

– Хорошо, подготовьте текст телеграммы, – согласился Ельцин.

– И еще, – продолжал Бурбулис, – необходимо поставить вопрос о возможной замене Советов на другие, более современные органы власти. Советы изжили себя как институт власти, зародившийся еще в начале века.

– Сейчас не время упразднять Советы, – удивленно взглянув на Барбулиса, сказал Ельцин.

– Я говорю о возможной перспективе, – подчеркнул Геннадий Эдуардович. – Надо вообще отходить от принципа, что большинство людей всегда правы. По истории известно, что это не тот принцип, которым следовало бы руководствоваться.

– Вы против выборов? – не понял Ельцин.

– Не на этом этапе, – ответил Бурбулис. – Я говорю о перспективах российской государственности на будущее.

Ельцин нахмурился. Подобные высказывания казались ему слишком радикальными. Когда Бурбулис поднялся, чтобы уйти, Борис Николаевич неожиданно добавил:

– И скажите Полторанину, чтобы эту телеграмму опубликовали во всех российских газетах.

– Обязательно, – улыбнулся Бурбулис уже с порога.

Ельцин вспомнил, как отмечались первомайские праздники в Свердловске. Он переехал в Москву в пятьдесят четыре года, уже сформировавшимся человеком. Горбачеву было гораздо легче, его перевели из Ставрополья секретарем ЦК, когда ему было только сорок семь, и почти сразу сделали сначала кандидатом, а потом и членом Политбюро. А Ельцина взяли только на унизительно маленький пост заведующего отделом. И это при том, что Свердловская область была одной из ведущих промышленных областей в стране. Переехавший из Томска Егор Лигачев вообще стал одним из главных секретарей ЦК. Эту обиду Ельцин помнил долго. Хотя почти сразу он стал секретарем ЦК, но членом Политбюро его так и не сделали. Ждал два года, но они не торопились вводить его в Политбюро, а ведь он руководил крупнейшей партийной организацией в стране.

Ельцин с детства отличался неуемным характером. В школе он был заводилой, часто устраивал драки, в его дневнике нередко появлялись двойки по поведению, хотя учился он достаточно хорошо. Как-то мальчишки нашли гранату, и он решил ее разобрать. В результате взрыва лишился двух пальцев. Но это не помешало ему всерьез заняться волейболом. При его росте и силе он все время был самым заметным игроком, несмотря на отсутствие двух пальцев. Этого человека отличала неуемная жажда жизни. Он словно родился для выдающихся свершений.

Именно Ельцину решением Политбюро ЦК будет поручено снести Ипатьевский дом – неприятное напоминание о кровавых днях революции, в котором были расстреляны последний царь, его супруга, дети, врач, слуги. Тела несчастных вывезли за город и пытались сжечь с помощью кислоты, а затем останки закопали. Другому партийному секретарю подобного бы никогда не простили в постперестроечной стране. Но с молчаливого согласия демократических газет и журналистов об этом эпизоде старались не вспоминать, даже когда президент Ельцин через несколько лет приедет на отпевание останков царской семьи в Санкт-Петербург. Именно Ельцин выполнил указание Политбюро и снес Ипатьевский дом, сровняв это место с землей.