Нова Сума - 17 потерянных

В воздухе полно дыма, как это всегда было в снах; и пахнет точно так же.

Но есть и отличие. Кто-то зовет меня сквозь дым. Голос. И это не голос у меня в голове и не шепот на ухо, он принадлежит не девушкам с факелами у меня за спиной.

Это реальный голос, кричащий в реальной ночи. Здесь, в лагере, со мной кто-то есть.

Боюсь, это наваждение, что мой ум помутился. И когда он подбегает ко мне с паникой на лице и тревожно спрашивает: «Лорен, ты в порядке, Лорен?» – у меня уходит немало времени на то, чтобы осознать: нет, это не привидение, не часть сна. Это Джеми.

Джеми уже был здесь со мной, и мне следовало бы догадаться, что он знает, где меня искать.

Он вопит. На меня.

– Это все ты? Что ты натворила?

Он имеет в виду огонь. Я смотрю ему за спину, ожидая увидеть море извивающегося огня, по краю которого стоят девушки, подняв факелы как можно выше, будто пытаются поджечь ночь. Они были способны разрушить целый мир, который у них отняли. Они могли покончить с ним.

Но вижу огонь только в тех местах, которые сама же и подожгла, а на снегу – керосиновый след, к которому никто не поднес спичку. Огонь горит, в небо поднимаются черные клубы дыма, но все это не так всеохватно и страшно, как я себе представляла.

Девушек нигде не видно.

– Зачем ты это сделала? – уже спокойно спрашивает он, делая большой шаг по направлению ко мне.

И я делаю шаг навстречу, чтобы сократить расстояние между нами.

– Это было необходимо, – отвечаю я, с трудом выталкивая слова из горла. Я кашляю, и говорить мне трудно. – Она… Они…

Он держит меня; его руки снова обнимают меня. Я знаю, что должна заставить его убежать в лес. Уходи, Джеми. Я горю. Уходи, прежде чем я сожгу и тебя .

Но он прижимается ко мне, его пальцы утирают слезы с моего лица, а я даже и не знала, что плачу, и говорит слова, успокаивающие бушующую во мне ярость. И все, что когда-либо было между нами, не мертво и не втоптано в снег, а каким-то образом возродилось и вернулось к нам.

Его голос звучит у меня в ушах – он не фантом, не демон, не галлюцинация. И я переключаю на него все свое внимание, слышу только его.

– Все хорошо, – вот что говорит он. – Посмотри на меня, Лорен. Посмотри на меня. Их нет. Они не настоящие. Они не настоящие. Я настоящий. И я здесь, с тобой.

Ниже на холме происходит какое-то движение, и мы отстраняемся друг от друга. Я вижу некую фигуру, которую поначалу принимаю за Фиону, явившуюся увести меня от Джеми, чтобы я осталась с ней и только с ней, как это было в начале вечера, но фигура эта темная и гораздо крупнее, чем Фиона казалась мне даже во воспоминаниях.

Это мужчина. И, боюсь, я его знаю.

– Ты натравил на меня копов! – в ужасе шиплю я на Джеми, но он, похоже, тоже ошеломленный, увлекает меня с тропинки в самую чащу деревьев.

– Это не я, клянусь, – говорит он мне на ухо. – Стой тихо.

– Но ты позвонил маме, – шепчу я, желая пробраться ему в голову и найти там ответ. Он смотрит вниз, я смотрю на его лицо.

– Да, – соглашается он. – Конечно, я ей позвонил.

– А она, должно быть, позвонила им. – Показываю на мужчину у подножия холма. – Это полицейский.

На снежном фоне невозможно не заметить телодвижений упакованного в темную одежду человека. Он смотрит вверх, на островки огня, и, похоже, не замечает прячущихся в лесу нас. Огонь заставляет его перемещаться быстрее. Но направляется он не к пламени, а куда-то еще.

Скоро становится ясно, что идет он к ремонтному цеху – по тропинке, на которой я нашла шарф. Тут я понимаю, что следы на снегу принадлежат не животному, а человеку – тому, кто представился полицейским Хини, и у меня екает сердце. Он назвался именно так или я что-то путаю?

Джеми читает мои мысли:

– Считаешь, это тот самый парень?

Я киваю.

– Я думал о нем. Той ночью. Не поверил, что он полицейский… Может, охранник. Но чтобы из полиции…

– Мама говорит, он там не работает, – отвечаю я.

Как бы там его ни звали, кем бы он ни был, но в данный момент он сражается с замком на двери ремонтного цеха. Распахивает ее и исчезает внутри.

– Ты тоже это видишь? – тихо спрашиваю я Джеми, желая удостовериться в том, что все правильно. Моим глазам доверять нельзя. Не уверена, что отныне можно будет полностью доверять любой части моего тела.

Джеми ограничивается кивком и продолжает пристально наблюдать за человеком в темной одежде. Он стоит тихо, не издавая ни звука. Его тело выпрямляется и напрягается, и я могу поклясться, что ему очень холодно, что он холоднее снега, в котором мы утонули по колено.