Юлия Алейникова - Медальон Великой княжны

От такого заявления Павел едва не сбежал прямо посредине танца.

А тут еще он поблизости заметил Альбину Сергеевну, да не с кем-нибудь, а с Васькой Курносовым. Ишь, тоже ловелас нашелся. Альбина Сергеевна в скромном голубом платье в тоненькую белую полосочку и в белых босоножках смотрелась совсем девочкой, больше сорока и не дашь, а Василий рядом с ней — как дед столетний, как это еще танцевать сил хватает, того и гляди развалится.

Но Василий Курносов, несмотря на всю язвительность приятеля своего давнего Павла Терентьевича, танцевал хорошо. Виртуозно, можно сказать, танцевал, порхал по площадке, у его дамы только глаза посверкивали от удовольствия, пока Павел рядом со своей тумбой топтался. «Ну, Василий, бывший непреклонный борец с классовыми врагами, изменился ты за эти годы, — размышлял Павел, — вместо митингов да партсобраний на танцплощадках ошиваешься. И вообще, неизвестно, кем он теперь трудится, Васька Курносов, и где проживает, а неплохо бы узнать. И ведь говорил, — не обращая внимания на свою партнершу и ее грубоватые заигрывания, размышлял Павел, — что заместителем командира батальона в конце войны был, ранения имеет, награды, значит, смыл кровью свою пятьдесят восьмую, очистился перед народом. Может, еще и в начальники какие выбился, с его-то прытью да с моим медальоном. А вот пойду-ка я прямо сейчас к нему в номер да и пошарю там, вдруг найду медальон-то. Рубашечка у него тонкая надета, а цепочки под ней и уж тем более самого медальона не видно. Значит, прячет где-то», — посетила вдруг Павла простая и очевидная мысль, и так он ею загорелся, что тут же без всяких объяснений бросил Варвару Григорьевну и припустил с площадки. Да не тут-то было.

— Куда это вы, Павел Терентьевич, танец еще не кончился?

— Ох, — спохватился ветреный кавалер и недолго думая ляпнул первое, что в голову пришло, хоть и вышло не очень культурно.

— Извиняйте. Живот прихватило, до уборной надо.

Лицо Варвары Григорьевны недовольно вытянулось, но тут же опять посветлело.

— Это рыба, — безапелляционно заявила она. — Точно, рыба на ужине. Я тогда еще заметила. С душком. Надо немедленно к заведующей санаторием идти. Я с вами пойду!

— Ничего подобного, — тут же решительно воспротивился Павел. — И не рыба, а квас, я сегодня в городе пил. И не к заведующей мне надо, а в уборную. В мужскую. Так что извините. — И он припустил с площадки в ближайшие кусты, опасаясь погони. «Вот ведь жаба приставучая!» — ворчал он, выбираясь из зарослей на дорожку, Маруси на нее нет.

— Доченька, Курносов, не подскажешь, в какой комнате проживает? Шашки я у него свои забыл, — ласково спросил у молоденькой дежурной Павел.

— В тридцать пятой на втором этаже. Только его, кажется, нет сейчас. Вон ключи висят.

— Да? — Разочарованно протянул Павел. — Ну, завтрева тогда заберу. А сейчас спать уж пора. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

Девушка снова уткнулась носом в книжку, а Павел поспешил на второй этаж. Отсутствие ключа его не смущало. Замки в санатории самые простейшие, от одного чиха открываются, а у него фокус один есть. Как-то, году в пятидесятом, он после фронта снова в тюрьму вернулся и, как фронтовик, уже сменой командовал, так вот. Ожидали они прибытия начальства с проверкой, а он возьми да как на грех ключи от рабочего стола дома забудь. Первый раз в жизни с ним такая оказия. И что делать? Тут ему паренек один из караульных и говорит: а вы, Павел Терентьевич, прикажите Величко из шестьдесят третьей привести. Говорят, он на все руки мастер, любой замок на раз открывает.

А Павлу куда деваться? Привели. Так он и впрямь чуть не ногтем да в пару секунд замок открыл. Вот уж золотые руки, да не на то заточены. Павел потом, когда уже проверка закончилась, велел этого Величко к нему привести, и так просто забавы ради попросил научить фокусу, вдруг еще когда пригодится. Тот ничего, научил. Да и то, ему что в камере скучать, что с Павлом забавляться.

В комнату Павел проник без проблем, в коридоре никого не встретил, из соседних номеров никто не выглянул, да и зачем бы? Войдя в комнату, Павел несколько опешил. Кроватей здесь стояло три, следовательно, и тумбочек три. С какой же начать?

Он как раз за второй чемодан принялся, когда его парализовал чей-то чужой оклик из-за спины.

«Вот ведь идиотство, еще посадят за воровство!» — в панике думал Павел, стоя на коленях посреди номера над чужим раскрытым чемоданом.