Леонид Левин - Только демон ночью (Часть 1)

- Да, - Продолжил отец, - Иван Тимофеевич выходец из простого селянского рода, лишь после революции давшего стране военных и профессоров, исследователей-атомщиков и архитекторов, трудолюбивых крестьян и талантливых учителей. Человек чистой и светлой души, с руками крестьянина и лицом потомственного аристократа. Мы не говорили с ним о тебе, но он один из немногих знал, и что более важно, понимал все происходящее. Иван пришел к нам вечером, поцеловал руку жене, серьезно поздоровался с тобой, шестилетним, как со взрослым человеком, попросил у мамы разрешения закурить, а когда мы прошли на кухню и открыв форточку, стали дымить, то сам начал трудный разговор. Понимая какую ответсвенность берет на себя, чем ему, да и всем нам это может грозить, Иван Тимофеевич предложил следующий план. Простой и, как показала жизнь, надежный. Я подумал, все взвесил и согласился, но следовало узнать мнение мамы и мы попросили ее пройти к нам. Узнав в чем дело, она молча выслушала Ивана Тимофеевича, затем, немного подумав, решительно сказала, - "Видно судьба. Пусть будет так, как ты говоришь. Сын подростет, я сама все ему расскажу. Но ни документов, ни фотографий, ни вещей, что остались от отца, не уничтожу никогда.". Хранить такие реликвии стало опастно, но мы пошли на это.

- При переводе в новый полк Иван Тимофеевич выписал мне новые документы и внес в них сына. Передал маме подлинную справку о рождении, принесенную из госпиталя, благо по военному времени метрики у тебя не оказалось, и выписал заверенную полковой печатью новую справку, где стояли моя фамилия, отчество и национальность. Так твоим единственным отцом с этих пор стал я.

- Мы хотели раскрыть правду перед совершеннолетием и получением паспорта, но ты бредил летным училищем, мечтал стать летчиком, заболел небом, прыгал с парашютом, а отношение к евреям по прежнему в государстве оставалось, как сам знаешь, мягко говоря не очень хорошее. Сталин надолго привил стране и народу дурно пахнущий антисемитизм, как скрытый официальный так и явный бытовой. В партии и в государстве, да и у худшей части населения он нашел благодарных продолжателей сего подлого дела.

Отец задумался на минуту, затянулся папиросой и медленно, отчетливо выговаривая слова произнес. - Запомни, прошу тебя. Настоящий, порядочный русский или украинец, любой честный человек не может быть антисемитом. Мы всегда гордились твоим отцом, оплакивали его родных и, возможно допустили большую оплошность, не сообщив правду тебе - его сыну. Укрыли ее от тебя, или, скорее тебя от нее, в угоду воинской карьере, успеху. Теперь, твоя воля, твоя очередь принимать решение, но боюсь, что это поздно, да может быть, увы - и не нужно. Как не грустно, но приходится признать, что ничего изменить уже нельзя. Оставайся сынок тем, кто ты есть, продолжай жить и служить под тем именем, под которым тебя знают. Вот в коробке ордена, удостоверения, грамоты и другие документы отца, справки поселкового совета о гибели его семьи, похоронки, пришедшие на старый адрес во время и после войны. Фотографии. Это твое наследство, а как ты им распорядишься - решай сам.

Замолчав, отец ткнул погасшую папиросу в пепельницу, тяжело поднялся из-за стола и вышел, оставив меня наедине с целым ворохом мыслей и чувств, в совершенно растерзанном и ошеломленном состоянии духа. Я никогда не делил людей по национальностям, а лишь по человеческим и деловым качествам, на честных и прохиндеев, дураков и умных, трудолюбивых и лентяев, смелых и трусов. С другой стороны, всю жизнь совершенно естественно отождествлял себя с той общностью которая называлась русским, а точнее советским, народом и для меня это был не простой звук, не формальная фраза из газет. Нечто гараздо большее. Гордился я своим народом, гражданством великой державы, сломившей хребет гитлеровскому зверью, тем, что охраняю мир, поддерживаю своей службой стабильность на планете, что являюсь частью большой армейской семьи. Пусть семьи непростой, неоднородной, как наверное если не все, то большинство семей вообще. Семейства со своими уродами, выродками, это так, но верил и знал - большая часть армейского, летного братства - люди чести и долга.

Неожиданный оборот судьбы заставил всерьез задуматься. Действительно, среди сослуживцев "инвалидов пятого пункта" можно было пересчитать по пальцам. В основном, не учитывая забайкальского замполита, лица изначально интернационального, евреи оказывались приличными людьми высокой культуры, превосходными специалистами. Впервые осознав новые факты собственной биографии, задумался и неожиданно обнаружил странную закономерность - число сослуживцев-евреев постоянно уменьшалось с течением времени, причем обратно пропорционально расстоянию до Москвы. Офицеры-евреи встречались на Дальнем Востоке, в Забайкалье, но с перемещением на Запад, в дальнебомбандировочную авиацию стратегического назначения, они просто тихо исчезли из списков личного состава. Следовательно, в поступке родителей несомненно просматривался здравый смысл. С другой стороны, какова для меня истинная цена их давнего решения?