Анатолий Галкин - Небо в алмазах

– Где вы, Ромашкин? Я принес вам все, что обещал… Это я, Пауль Ван Гольд из Голландии.

Арсений метнулся к окошку, двинул в него кулаком, пытаясь попасть в центр наглой морды, но промахнулся и тотчас рванулся к двери. С реакцией у него было хорошо – он выбежал из подвала гораздо раньше Ромашкина, который продолжал смотреть на дедушку в окошке и на кусочек неба синего… Вот Пауль закричал что-то на чистом французском, вскочил и бросился к забору.

Ромашкин пожалел, что не увидит результатов забега… Он взглянул на часы – они тикали. До взрыва оставалось целых три минуты.

Он встал на колени, открыл тумбочку и вырвал основной провод… Теперь придется все восстанавливать и ждать следующего удобного момента.

Дачный участок был огромный. Не шесть соток, не десять, а все сорок. И только с одной стороны, где росли вековые сосны, дача Другова граничила с соседом. Там же у леса – дорога, а большая часть забора смыкалась с перелеском, который плавно спускался к реке… Именно там, у воды Оксана и влюбилась.

Река была не очень широкая, с тихим плавным течением. По берегам совсем не было мусора и кособоких сарайчиков. Как будто это не Подмосковье, а затерянные места Алтая или Карелии… Все такое чистое, девственное, что сами собой уходили дурные мысли и хотелось нежной любви. Особенно, когда тебе тридцать, и ты давно уже ничем таким не занималась.

В Москве Оксана сразу бы поняла, что Егор Зубков не есть герой её романа. И не в том дело, что у него семья. И не в том дело, что ему за сорок. Просто он был слишком рассудителен, молчалив и скромен. Не было в нем какой-то изюминки… Но это было бы там, в шумной суетливой Москве, где только в метро можно встретить десятки тысяч самых разнообразных мужчин. Пусть они не твои, но они мелькают перед глазами, создавая иллюзию выбора.

Здесь у реки, где столетние ивы по берегам, где тишина и покой – всё смотрится по-другому… Егор умный и нежный. Не трепач, не балаболка, а романтический герой. И не нужны ему никакие изюминки.

Вчера они в первый раз поцеловались… Это хорошо, что Егор не потребовал продолжения. Она, конечно, была готова на всё, но он встал, дрожащими руками взял сигарету и закурил. Это правильно – он показывал, что для него духовное единство важнее телесной близости… Правильно, что он вчера удержался… А как хорошо, что он не удержался сегодня!

Они возвращались домой, взявшись за руки. Как на прогулке в старшей группе детского сада… Периодически Егор останавливался, брал ее за плечи, прижимал к себе и молчал.

За калиткой не было никого из своих – ни Кости, ни Ани. За калиткой их встретили трое суровых мужчин. Один встал напротив, произнеся стандартную фразу: «Поговорить надо». Еще один пристроился к Оксане, а тот, который с дубинкой, встал сзади.

Егор готов был поговорить. Он даже начал готовить убедительные слова, но не успел ничего сказать. Он только услышал страшный крик Оксаны. Глупышка подумала, что его убили. А он просто красиво упал после крепкого, но совсем не смертельного удара… Он даже сознания не потерял, а лишь убедительно зажмурился.

Он чувствовал, как его связывают по рукам и ногам. Потом он ощутил на своих губах липкий лоскут лейкопластыря. Затем его поволокли к забору и усадили на куст пиона… Очень, кстати, удобно – чуть разомкнув глаза, Егор мог видеть все, что происходило на площадке, где стояли две машины налетчиков. И почти все слышал.

Связанная Оксана лежала у колес, а они спорили, куда её везти… Спорили, собственно говоря, двое, а тот, который с дубинкой, стоял в сторонке и молчал.

Вскоре Егор разобрал, что одного из спорщиков зовут Виктор, а другого – Арсений.

Зубков, хоть и архивист, но сразу догадался, что Виктор – это и есть тот самый Виктор, который угрожал Милану Другову. Тот самый, из-за которого охранная фирма Егора уже больше месяца имеет постоянную работу.

Спорщики не ругались и не матерились, понимая, что у их ног лежит связанная женщина… Арсений убеждал, что его коттедж не засвечен, и там пленницу искать не будут. А еще он говорил, что ему, как интеллигентному человеку будет удобней давить на Сытина. Но последняя фраза оказалась самой убедительной:

– Я же знаю, Виктор, что у вас с Федором по две судимости. Зачем вам вешать на себя еще и похищение человека?

Это очень приятно, когда о тебе заботятся, и Виктор согласился. Они затащили Оксану в машину Арсения, выехали, закрыли ворота, и звук моторов стал удаляться.