Николай Воронцов - Пятая печать

Так он и сидел, разглядывая цены в меню, пока к нему не подошла готовая оформить заказ улыбчивая официантка, после чего, не одарив ее даже для приличия ответной улыбкой, отрицательно и одновременно угрюмо помотал головой, взял со стола зубочистку в одноразовом пакетике, вскрыл, сунул зубочистку в зубы, надел куртку, развернул бейсболку козырьком назад и с демонстративно небрежным видом вышел из-за столика. Пусть со стороны это и выглядело самым настоящим хамством, но и заламывать такие цены за кофе или пирожное тоже своего рода не менее откровенное хамство.

И вышел он из кафе как раз вовремя: зал ожидания привычно зашевелился и ожил.

Жека подошел к толпе встречавших, остановился немного сбоку и, сунув руки в карманы джинсов и небрежно поигрывая при этом зубочисткой в зубах, стал разглядывать выходящих с рейса пассажиров. И еще он достал из внутреннего кармана куртки солнцезащитные очки и напялил их на глаза. И сделал это вовсе даже не для крутизны, как могло бы показаться со стороны, а исключительно по причине внутренней нервозности. При всем его невозмутимом и разухабистом, казалось бы, внешнем виде, внутри у него все трепыхалось, бурлило и мандражировало от давней обиды на жену, а также от волнения встречи с дочерью после стольких лет разлуки.

Жека с тревогой и грустью вглядывался в лица пассажиров, отыскивая одно, знакомое лицо. С дочерью он не виделся больше десяти лет. Все это время Жека ни разу не разговаривал с ней по телефону и даже не писал, хотя время от времени и заглядывал в ее профиль в социальной сети. И вроде бы причина не общаться с ней столько лет и не участвовать в ее судьбе была вполне серьезная: когда Агате исполнилось семь (они с Иркой к тому времени уже всерьез пребывали в состоянии затянувшегося по времени и накалу страстей развода и с полгода уже как жили по раздельности), Жека собрался с духом и созвонился со своей бывшей, сообщив, что, несмотря на развод, с ребенком, как и положено по закону и по совести, намерен регулярно видеться, а также намерен явиться к ней на ближайший день рождения, чтобы поздравить и подарить подарок. Как-никак, все-таки родной отец! Ирка тогда (о, чудо!) безо всяких там истерик и яда в голосе, вполне дружелюбно и совершенно спокойно ответила, что вовсе даже не возражает против того, чтобы Жека повидался с дочерью и, конечно же, пришел бы к ней на день рождения, после чего определила точное время празднества — шесть часов вечера. Сообщила также, что на день рождения придут другие родственники и тоже будут дарить подарки. В общем, повела себя на редкость здравомысляще. И Жека пришел. С замиранием сердца долго и упорно с цветами для бывшей (как-никак, все-таки она мать его ребенка) и перевязанной красной лентой коробкой с куклой для дочери стоял у двери квартиры, в которой до сих пор еще оставались некоторые его вещи, совершенно безрезультатно давил на кнопку звонка и никак не мог понять причину, почему ему не открывают: неужели за радостью веселья не слышат дверной трели? — после чего в непонимании и растерянности достал телефон и набрал номер бывшей. И еще больше был сконфужен, когда узнал, что телефон ее отключен и абонент в этой связи абсолютно недоступен. И, буквально тут же испытав прилив бешеной ярости, он врезал со всей силы кулаком по двери, потому что и на этот раз без фирменной подлости бывшей супруги не обошлось. И ведь как все хладнокровно спланировала и подстроила, стерва! Это потом уже через третьих лиц он узнал, что празднование дня рождения Агаты изначально было определено в заранее заказанной ресторации. И в разговоре, конечно же, бывшая умолчала об этом совершенно умышленно. И Жека, конечно же, понимал, что высказывать стерве какие-либо замечания по этому поводу, упрекать в нечестности, а также призывать к совести теперь совершенно бессмысленно, потому что за всем за этим сразу же последуют самые что ни на есть горестные слезы и тихая, но вполне сильная по накалу страстей истерика, и в конце концов Жека в очередной раз еще и виноват останется и будет просить прощения за то, что он такой самый настоящий дурак. Ведь это же ясно, что Ирка в любой ситуации обязательно вывернет все в свою пользу, обвинит в оскорбительной предвзятости, после чего непременно прояснится, что забыла она сообщить место празднования дня рождения дочери только лишь потому, что закрутилась из-за огромного количества дел и забот, и, вообще, шутка ли — одной без мужа заниматься воспитанием ребенка и подготовкой праздника, в частности… А телефон? А телефон никто и не выключал, и совершенно напрасно он так плохо о ней думает, и это просто-напросто батарейка села, а зарядки, конечно же, с собой не было, да и вообще ей в тот момент было не до зарядки и звонков бывшему.