Дайан Вэйлян - Нефритовый Глаз

— Каких приключений? — Мэй пожала плечами и в упор посмотрела на Папашу У. Ее на испуг не возьмешь!

— Госпожа… как вас?

— Ван.

— Госпожа Ван, скажите, вы доверяете людям?

Мэй наблюдала, как дым от сигареты Папаши У улетучивается через открытое окно. Она вспомнила дядю Чэня, которого знала всю жизнь. Кроме него, у нее не было другого дяди. В детстве она гуляла с ним, держась за его теплую ладонь. Тридцать лет жизни и привязанности стоят настоящего доверия. И тем не менее в длинном темном коридоре военного госпиталя номер триста девять Мэй на мгновение засомневалась, так ли хорошо знает дядю Чэня.

Зазвонил телефон, и Папаша У затушил докуренную сигарету.

— Алло? А, ладно… да пустяки… да ну, в самом деле! — По его лицу пробежала тень улыбки.

Мэй подумала: а что бы она ответила, если бы не зазвонил телефон?

Папаша У положил трубку в самом радужном настроении.

— Подумайте о моем предложении! Возможно, мы с вами могли бы наладить деловое сотрудничество. Вместе найдем то, что вы ищете, и я помогу вам получить свою выгоду!

Мэй улыбнулась и положила на стол визитную карточку:

— Мы еще увидимся!

Наступил дождливый понедельник. Как и все понедельники, день был тяжелый.

В агентстве не происходило ничего интересного. Почтальон принес пару счетов и два заказа на расследования по пустячным делам, которые почти наверняка ни к чему не приведут. Никто не справлялся по поводу человека со шрамом, чье безжизненное тело обнаружилось в отеле «Сплендор», в том числе и полиция. В общем, обычный, ничем не примечательный день, какие жизненный конвейер штампует неделями и месяцами с тех пор, как его привели в действие.

Мэй просмотрела прессу. «Народная газета», по своему обыкновению, пестрела передовицами с комментариями правительственных нововведений. Часть их перепечатала «Пекинская газета». Даже, как правило, разносторонняя «Пекинская утренняя почта» сегодня сообщала лишь добрые вести о всеобщем процветании и выгодах, которые сулит Китаю предстоящее возвращение в его состав Гонконга.

Мэй сунула газеты в корзину и вышла в приемную. Гупинь улыбнулся ей из-за компьютера. От нечего делать он затачивал карандаши и аккуратно складывал их на столе наподобие боевых ракет.

— Дождь будет, — сказал Гупинь.

Мэй кивнула:

— Похоже на то. Ты не мог бы позвонить в НИИ горнодобывающей промышленности и выяснить, что такое нефритовый глаз?

Гупинь уже потянулся к телефону, но при последних словах Мэй рука его повисла в воздухе.

— Вы хотите сказать: кто такой нефритовый глаз?

— Что значит кто ?

— Ну да, так говорят у нас в провинции Хэнань! Нефрит — императорский камень, а «нефритовым глазом» называли соглядатая из императорского дворца. А в наше время так величают любого, кто наушничает какому-нибудь начальнику.

Мэй молча уставилась на Гупиня, лихорадочно соображая. Лоян — административный центр Хэнани и стольный град тринадцати китайских императорских династий.

Гупинь, обеспокоенный ее молчанием, виновато произнес:

— Простите, вы имели в виду совсем другое. Я сейчас же позвоню куда велено!

Мэй очнулась от задумчивости, внезапно вспомнив, где видела мужчину на фотографии Папаши У.

— Нет, не надо никуда звонить. Я передумала, — улыбнулась она и добавила: — Спасибо тебе, Гупинь!

Дядя Чэнь жил в высотке на проспекте Ворот Фучан.

В Пекине наступил обеденный перерыв. Горожане всех возрастов катили на велосипедах в облаке пыли. Школьники в форме неслись стремительно, как на велогонках. Все торопились домой к сытному столу.

Шум на улице усиливался. Ревели моторы грузовиков и легковых автомобилей. Бело-голубые троллейбусы, похожие на огромных и неповоротливых жуков с длинными черными усами, высекали искры из подвешенных над ними проводов.

Мэй медленно ехала в своем «мицубиси», задыхающемся в собственных выхлопных газах, осторожно лавируя между велосипедистами. Большинство не обращали на машину никакого внимания, некоторые недовольно оглядывались.

Наконец она добралась до автостоянки возле дома дяди Чэня, по бокам которого высились две таких же черно-серых башни.

Все они были построены в конце восьмидесятых. В то время эти дома с лифтами и окнами в коридорах считались лучшими в Пекине. Теперь же выглядели как старые морщинистые проститутки, все еще пытающиеся торговать своими потасканными телами.