Александр Липков - Толчок к размышлению

- Как так? - спросил Грангузье.

- После долговременных и любопытных опытов я изобрел особый способ подтираться, - отвечал Гаргантюа, - самый, можно сказать, королевский, самый благородный, самый лучший и самый удобный из всех, какие я знаю.

- Что же это за способ? - осведомился Грангузье.

- Сейчас я вам расскажу, - отвечал Гаргантюа. - Как-то раз я подтерся бархатной полумаской одной из ваших притворных, то бишь придворных, дам и нашел, что это недурно, - прикосновение мягкой материи к заднепроходному отверстию доставило мне наслаждение неизъяснимое. В другой раз - шапочкой одной из помянутых дам, - ощущение было то же самое. Затем шейным платком. Затем атласными наушниками, но к ним, оказывается, была прицеплена уйма этих поганых золотых шариков, и они мне все седалище ободрали. Антонов огонь ему в зад, этому ювелиру, которых их сделал, а заодно и придворной даме, которая их носила! Боль прошла только после того, как я подтерся шляпой пажа, украшенной перьями на швейцарский манер.

Затем как-то раз я присел под кустик и подтерся мартовской кошкой, попавшейся мне под руку, но она расцарапала мне когтями всю промежность.

Оправился я от этого только на другой день, после того как подтерся перчатками моей матери, надушенными этим несносным, то бишь росным, ладаном.

Подтирался я ещё и шалфеем, укропом, анисом, майораном, розами, тыквенной ботвой, свекольной ботвой, капустными и виноградными листьями, проскурняком, диванкой, от которой краснеет зад, латуком, листьями шпината, - пользы мне от всего этого было как от козла молока, - затем пролеской, бурьяном, крапивой, живокостью, но от этого у меня началось кровотечение, тогда я подтерся гульфиком, и это мне помогло.

Затем я подтирался простынями, одеялами, занавесками, подушками, скатертями, дорожками, тряпочками для пыли, салфетками, носовыми платками, пеньюарами. Все это доставляло мне больше удовольствия, нежели получает чесоточный, когда его скребут.

- Так, так, - сказал Грангузье, - какая, однако ж, подтирка, по-твоему, самая лучшая?

- Вот к этому-то я и веду, - отвечал Гаргантюа, - сейчас вы узнаете все досконально. Я подтирался сеном, соломой, паклей, волосом, шерстью, бумагой, но

Кто подтирает зад бумагой,

Тот весь обрызган желтой влагой.

- Что я слышу? - воскликнул Грангузье. - Ах, озорник ты этакий! Тишком, тишком уже и до стишков добрался?

- А как же, ваше величество! - отвечал Гаргантюа. - Понемножку кропаю, но только от стихоплетства у меня язык иной раз заплетается. Вот, не угодно ли послушать, какая надпись висит у нас в нужнике:

Харкун,

Пискун,

Пачкун!

Не раз

Ты клал,

А кал

Стекал

На нас.

Валяй,

Воняй,

Но знай:

В антоновом огне сгорает,

Кто жир

Из дыр

В сортир,

Не подтираясь, извергает.

Хотите еще?

- Очень даже хочу, - сказал Грангузье.

- Так вот, - продолжал Гаргантюа:

РОНДО

Мой зад свой голос подает,

На зов природы отвечая.

Вокруг клубится вонь такая,

Что я зажал и нос, и рот.

Пусть в сей нужник та придет,

Кого я жду, опорожняя

Мой зад!

Тогда я мочевой проход

Прочищу ей, от счастья тая;

Она ж, рукой меня лаская,

Перстом умелым подотрет

Мой зад.

Попробуйте теперь сказать, что я ничего не знаю! Клянусь раками, это не я сочинил стихи, - я слышал, как их читали одной важной даме, и они удержались в охотничьей сумке моей памяти.

- Обратимся к предмету нашего разговора, - сказал Грангузье.

- К какому? - спросил Гаргантюа. - К испражнениям?

- Нет, к подтирке, - отвечал Грангузье.

- А как вы насчет того, чтобы выставить бочонок бретонского, если я вас положу на обе лопатки?

- Выставляю, выставляю, - обещал Грангузье.

- Незачем подтираться, коли нет дерьма, - продолжал Гаргантюа. - А дерьма не бывает, если не покакаешь. Следственно, прежде надобно покакать, а потом уж подтереться.

- Ах, как ты здраво рассуждаешь, мой мальчик! - воскликнул Грангузье. - Ей-богу, ты у меня в ближайшее же время выступишь на диспуте в Сорбонне, и тебе присудят докторскую степень - ты умен не по летам! Сделай милость, однако ж, продолжай подтиральное свое рассуждение. Клянусь бородой, я тебе выставлю не бочонок, а целых шестьдесят бочек доброго бретонского вина, которое выделывается отнюдь не в Бретани, а в славном Верроне.

- Потом я ещё подтирался, - продолжал Гаргантюа, - головной повязкой, думкой, туфлей, охотничьей сумкой, корзинкой, но все это была, доложу я вам, прескверная подтирка! Наконец, шляпами. Надобно вам знать, что есть шляпы гладкие, есть шерстистые, есть ворсистые, есть шелковистые, есть атласистые. Лучше других шерстистые - кишечные извержения отлично ими отчищаются.