Михаил Литов - Первенец

- Послушайте, - перебил я нетерпеливо и раздраженно, - кто вы такой? Что вы здесь делаете и что вам от меня нужно? Почему я должен выслушивать весь тот вздор, что вы городите?

Скорпион, нимало не смутившись, воскликнул:

- Ба! Вы в замешательстве и нуждаетесь в моем совете? Мой совет предельно ясен. Выбирайте зло! Я настоятельно рекомендую вам это. Знаете, всякие мудрецы твердят, что мир сотворен добрым Богом, а зло произошло оттого, что он пожаловал людям свободу воли. Чепуха! При случае я без особых затруднений докажу вам, что тот, кого называют дьяволом, в творческом смысле весьма полезен и в известные семь дней творения трудился отнюдь не меньше Всевышнего.

Я почти не слушал эту болтовню. Скорпион же определенно упивался собственным красноречием. И он говорил так долго, что инстинкт самосохранения как бы перестал действовать во мне, я забылся, сознание опасности, которую безусловно принес с собой этот господин, притупилось. Я позволил себе усмехнуться ему в лицо. А он вдруг взглянул на меня строго и с угрожающей сухостью в голосе произнес:

- Надеюсь, ваш дядя перед тем, как вы отправили его на тот свет, поведал, где он спрятал вещий череп?

Кровь ударила мне в голову. Этот загадочный человек знал о ночном происшествии!

- Вещий череп? - переспросил я с дрожью в голосе. - Я не понимаю, о чем вы говорите...

- А вот этого не надо, - резко оборвал меня Скорпион. - Не прикидывайтесь простаком. Вы все отлично понимаете. Вам хорошо известно, о каком черепе идет речь. И вы отдадите его мне.

- Но как я могу отдать то, чего у меня нет?

- Вы решили упорствовать? Жаль. - Скорпион с притворным сожалением покачал головой. - Очень жаль. Я питал большие надежды на ваше благоразумие. Думал, что у меня не будет оснований прибегать к более крутым мерам. Но вы предпочитаете мнить себя необыкновенно мужественным человеком... И это ставит ваше будущее под вопрос. Очень жаль.

Сказав это, Скорпион отвернулся от меня и зашагал к обрыву. Я решил, что освободился от него, по крайней мере на время, и получил возможность осмыслить ситуацию. Однако я ошибся, полагая, что он дает мне передышку. Его церберы, о которых я на минуту забыл, внезапно задышали мне в лицо, и не скажу, что это было приятно. Они крепко схватили меня, обвили сильными руками и повлекли к обрыву, уже поглотившему их предводителя. Я, если память не изменяет мне, кричал. И спрашивал: в чем дело? что вам нужно? Но когда я увидел внизу Скорпиона, спускавшегося по тропинке к реке, я немного успокоился. Не так уж крут и опасен был этот обрыв.

Впрочем, я до некоторой степени сопротивлялся. Они ведь хотели столкнуть меня вниз, а это было не совсем то, чего хотелось мне. Один из них вдруг извлек из бокового кармана пиджака бутылку вина.

И вот они стояли и пили, они держали меня и передавали друг другу бутылку, обмениваясь плоскими шуточками на мой счет. Называли меня собутыльником! Они наслаждались добрым вином, а я вынужден был гадать, трясясь от страха, что за этим последует. Огромный простор раскрывался предо мной, я был повернут лицом к нему. Но я уже ничего не понимал. Я видел голубое небо, бесконечное и безмерно прекрасное, но не понимал, что вижу его. Не видел реки, легкой лодки, вытащенной на берег, Скорпиона, ждущего нас внизу. Хотя я, конечно, видел все это. Но меня ждала казнь, и мне было не до размышлений над увиденным.

- Ну, пошел! - проговорил мне в ухо хриплый, жаркий голос.

Грубые руки толкнули меня в спину. Небо и земля смешались, закружились перед моими глазами каруселью.

Я не погиб. Хотя мне пришлось, разумеется, несладко, пока я катился к ногам Скорпиона, ждавшего меня внизу. Он с самой саркастической ухмылкой, какую только могла изобразить его смазливая физиономия, склонился надо мной.

- А ведь я вас предупреждал, молодой человек.

Ну конечно, следовало ожидать, что он скажет именно это. Он действительно предупреждал меня, а я остался глух к его предупреждению, за что и поплатился.

Я был очень сильно помят. В глазах Скорпиона мелькнуло удивление, как если бы он и не предполагал, что падение с обрыва способно доставить мне вообще какие-либо неудобства. Когда подбежали его подручные, он заботливым тоном велел погрузить меня в лодку. Естественно, я сознавал, что эта опека, которую взяли надо мной бандиты, чревата для меня новыми бедами. Но мне казалось, что я уже утратил способность двигаться, что у меня отбиты жизненно важные органы и, может быть, сломаны конечности, и если они уйдут, оставив меня на берегу одного, я попросту вымру в этой безлюдной местности.