Борис Виан - Детектив Франции 2. И смерть уродам

Мы здороваемся с Ником за руку. У него такой вид, будто ему донельзя все осточертело.

— Что-что, а уж с вами я без работы не останусь, — не слишком радостно бросает он мне.

— Я не виноват, шеф, — отвечаю я с наигранным смущением.

— Вы уж поосторожнее, ребятки, — напутствует Ник. — Сегодня вечером в каньоне много кондоров…

Гарри прыскает. Наверное, это у них дежурная шутка. Лицо у Килиана сплошь заклеено пластырем и вымазано йодом, он сильно смахивает на египетскую мумию, только что вынутую из стиральной машины. Если он не смоет всю эту дрянь до высадки на остров Шутца, то нас в два счета заметут.

Затем Ник Дифато обменивается с Энди Зигманом кое-какими оперативными сведениями, и вот уже летчики делают нам знак подниматься на борт. Если и дальше пойдет в том же духе, то мы и впрямь скоро поднимем якорь.

Я пристраиваюсь рядом с Обером Джорджем, и он принимается рассказывать, как начинал в свое время с театральной карьеры, правда, за все время ему удалось сыграть только в одной пьесе, да и та продержалась не больше месяца, а кроме того, вся роль состояла из десяти или двенадцати строчек: Обер играл покупателя, который входит в книжный магазин, спрашивает какую-то книгу и выходит. Обер говорит, что пьеса была совершенно кретинирующая (это его выражение!), но что публика все-таки достаточно много смеялась.

Чтобы не оставаться в долгу, я рассказываю ему о том, как лишился сегодня невинности. Конечно, я не вдаюсь во все подробности, а то глаза выскочат у него из орбит и покатятся по полу, как янтарные шарики, однако и этого достаточно, чтобы слегка разбудить парня.

При этом замечаю, что самолет начинает движение, и вот мы уже взлетаем. Поскольку полет развлекательный, то стюардессы не предусмотрены (кроме того, это же военный самолет!). Я не впервые поднимаюсь в небо, и все эти ощущения мне не в новинку. Энди где-то там впереди, возле кабины пилота, Майк и Гарри сидят через два кресла впереди меня. Внутри самолет оборудован как грузопассажирский, поэтому все устроились с удобствами. Какое-то время я любуюсь пейзажем и удаляющимся берегом. Самолет набирает высоту, и я засыпаю в своем кресле, разложенном чьей-то заботливой рукой.

Я просыпаюсь оттого, что меня энергично встряхивает рука Энди Зигмана. Мне приснилось, будто я занимаюсь любовью с жирафой, и Энди прерывает все это как нельзя кстати. Я выражаю ему благодарность, и мы начинаем готовиться к высадке на острове.

За окнами еще светло, так как мы летели вслед за солнцем, почему самолет и задержался на несколько часов. Майк уже почти готов, а его люди заканчивают экипировку. Обер утопает в стеганом комбинезоне, который велик ему размера на четыре, и начинает декламировать Шескспира. Однако текст он перефразирует по-своему. Уже то, что написал сам Шекспир, довольно кучеряво, но Обер превращает его в такое, с чем я не стал бы выступать перед комиссией в военкомате. В салоне нашего «Б-29», который, пока мы все спали, члены экипажа оклеили обоями в цветочек, воцаряется прекрасное настроение и даже веселье. Мне не терпится скорее добраться до места.

Энди Зигман кладет передо мной гору совершенно невероятных приспособлений, и я интересуюсь:

— Что я с этим должен сделать?

— С этим вы будете прыгать… — отвечает он. — А то скорость падения получится недостаточной.

Здесь есть абсолютно все, что только можно себе вообразить, если, конечно, вы не извращенец. Продовольствие, оружие, одежда, боеприпасы, сигареты — в общем, какой-нибудь несчастный путешественник, затерявшийся в джунглях Бирмы четверть века назад, пришел бы от всего этого в полный восторг. А я что-то не горю желанием взваливать это барахло себе на горб… Нет, нужно спрыгнуть налегке и покончить с этим делом одним махом! Тут есть даже бинокль и фотоаппарат — с ума сойти можно!

Да что говорить! Надо так надо. Я вижу, как на моих глазах Майк исчезает под горой одежды и разных свертков. Такое впечатление, будто он только что вышел из супермаркета «Мэйси». Да, ну и работенка…

Дальше все идет без сучка без задоринки. Мы пролетаем над островом. Он довольно большой… Я боялся промахнуться и приземлиться рядом, но теперь спокоен. В центре острова — симпатичный кратер старого вулкана, конечно давно потухшего, а на самом верху — живописнейшее голубое озеро, сверкающее сквозь густую листву деревьев. Мы выпрыгивали по очереди, один за другим, а последний закрыл за собой дверь — культурная подобралась компания… И вот спускаемся на расстоянии нескольких сотен метров друг от друга, слегка позвякивая взгроможденным на спину снаряжением. Первым прыгнул Энди, я — четвертым. Мне не было страшно, скорее как-то не по себе: во-первых, теряешь ориентацию, а во-вторых, все время думаешь: раскроется или не раскроется… Я обогнал всех остальных уже метров на пятьдесят, и ничего удивительного — со своим весом я, конечно, падаю быстрее. Приближаются деревья — по плану операции мы должны проскочить между ними… На открытой местности высаживаться невозможно — слишком близко от предполагаемого убежища доктора. Поэтому мы идем на риск, и каждый, кто как сумеет, постарается не свернуть себе шею. Я уже различаю верхушки деревьев и начинаю слегка натягивать стропы и раскачиваться, направляя падение в наименее опасную точку.