Фридрих Незнанский - Ящик Пандоры

— Здравствуйте, товарищ подполковник! Мы только краны проверим, товарищ подполковник! Из вашей квартиры вода вниз проникает!

На его крик выскочили из спортзала Красниковского Грязнов и Монахов.

— Мы не ту квартиру шмонали? — испуганно спросил Вася.

— Ш-ш! Слава, тебе придется еще раз вернуться в свою предыдущую жизнь,— сказал Турецкий шепотом и пошел закручивать краны в ванной комнате.

В шикарно обставленной трехкомнатной квартире сыщики обнаружили в ящике с грязным бельем переносной сейфик. Пока Турецкий и Монахов производили для страховки дальнейший осмотр квартиры, Грязнов пыхтел и матерился над этим сейфиком, приговаривая:

— Я же вам сказал, что я в той жизни был взломщиком квартир, а не медвежатником! Если мы хотим все чисто оформить, то замочек-то ломать не стоит... Ага-а... Тут вот хреновина... Попробуем этот шпиндель... Ребята, все сюда! — Грязнов с торжествующим видом вытащил из несгораемого ящичка две коробки с дискетами.— Давай, Сашка, засунь Никины дискеты сюда, а с этими быстро едем на Петровку. Василий, на тебя смотрит вся Россия. Мать-начальница сейчас выделит в твое распоряжение компьютерную установку.

— Товарищ майор, программы могут оказаться некомпатибельными, может, ничего не получится.

— Ты мне такие слова не произноси, я их все равно не понимаю. Я сейчас одному специалисту позвоню, призову на помощь.

Вся операция, включая обыск в квартире Красниковского, заняла чуть меньше трех часов. Без пятнадцати пять «слесарная бригада» села в свой пикапчик.

..Косой зажал в кулаке нож, стал на четвереньки. Еще два шага.» шаг... и нечеловеческим усилием Косой выбросил натренированное тело вниз...

Очкарик выскальзывал из рук, старался перехватить нож, Косому обожгло руку острой болью — треснули под ладонью очки, на секунду отдернул руку от лица очкарика, и тот уже сидел верхом на Косом, сжав ему коленями ребра, не давая дышать, но до ножа не. мог добраться, только гнул к земле руку с ножом, по лицу его, из-под разбитых очков, тонкой струйкой текла кровь. Извернулся Косой немыслимо, отбросил от себя очкарика и рванул что есть силы через забор, уходил задворками, где каждый куст ему был знаком. Возле шоссе притаился, увидел, как «виллис» выполз на дорогу, без очков-то, видно, боялся водитель развивать скорость. И спохватился: второпях выронил где-то на участке нож Монгола, именной. Дознается Монгол — достанет его из-под земли.

Бросился обратно, к редакторской даче, что уже < пылала во всю мочь, рысью пробежал по участку, шаря руками по усыпанной хвоей земле, от страха никак не мог сообразить, где нож выронил. Наткнулась рука на что-то твердое, обрадовался было — нож, нет, железяка просто. Но сверкнула «железяка» переливчатыми камушками, ложечка такая, какими в кино о старинной жизни торты в тарелку накладывают, очкарик-то со слепу да в спешке не заметил, наверно, что из чемодана вывалилась. Посмотрел Косой дальше, туда, где «виллис» стоял... Мама моя родная, растерял очкарик богатство целое! Забыл Косой и про нож, и про Монгола, руки тряслись как в лихорадке, запихнул за пазуху, что сумел найти, пока народ на пожар не побежал... .

Через двое суток вышел он на вокзале в Новороссийске из поезда, продал на толкучке одну вещичку за три тысячи, понял, что оставаться ему в Новороссийске после этого нельзя, кому надо — уже взяли на заметку. Сел на пароход до Одессы, потому что слышал, там в больнице делают операции, глаза восстанавливают, не хотелось ему больше Косым ходить. Ну, приехал, а в больнице очередь на два года вперед расписана. Он, конечно, приоделся на вырученные от вещички деньги, комнату снял приличную. Хозяйка ему посоветовала: купи подарок какой для тетки в регистратуре, она тебя без очереди к доктору запишет. Он покупать не стал, а подарил ей колечко с синим камушком, потом уж узнал, что он сапфиром называется. На следующий день сделали ему операцию, глаз на место поставили, только шрам вот на щеке остался.

Продал он остальные побрякушки, послал матери деньги большие, оставил себе только одно ожерелье, как талисман, да за него много и не давали, камни-то оказались не настоящие, и листочек один сломан. И нравилось оно ему очень, все мечтал: встретит девушку, которую звать будут Надеждой или Натальей, например... Деньги, конечно, скоро кончились, задешево ведь все продавал, не понимал в этом ничего, да и боялся тоже. Тут как раз комсомольский набор на целину объявили, чего не поехать, не попробовать? Ребята хорошие в бригаде попались, не шантрапа какая, как у Монгола, закончил вечернюю среднюю школу, ему только десятый класс остался, поступил — тоже в вечерний — экономический...