Михаил Любимов - И ад следовал за ним

- Чего он от вас хотел, Генри?

- Он вербовал меня!

- То есть как? Ничего не понимаю! - Наша беседа напоминала судороги двух сумасшедших в пляске святого Витта,

- Он начал с того, что знает о моей работе на вас, знает даже предвоенный период... даже Грету Берг по кличке "Ильза", которая вывела меня на Базиля...

- Кто такой Базиль, черт побери?!

- Ваш коллега, который вербовал меня!

- О Боже, это было так давно...

- Он даже знает, что мы с Базилем любили забегать в венский ресторан, где играл старый скрипач... он описал этого старика, будто вместе с нами слушал его игру! Он знает, что Базиль курил только сигары "Вильгельм второй"! Он рассказал такие детали... даже о вербовке Жаклин! Он знает обо мне все!

Физиономия гордости службы покраснела от возбуждения, и на скулах выступили капельки пота.

- И все это происходило в кромешной тьме? - Я на миг представил себе голого Генри, дрожащего под одеялом, и сурового незнакомца, явившегося по его душу, как Командор за дон Гуаном, и мне вдруг стало до неприличия весело.

- Я хотел увидеть его... изловчился, зажег ночник... брюнет в маске, больше я ничего не разглядел... может быть, шатен... на нем был плащ... по-моему, типа "кристианет". Маска! Вы поняли? Он не хотел, чтобы я его видел... Он заорал...

2 Пес верного и надежного агента, названный так из любви к восточным землям Мекленбурга, на которые, к его счастью, он никогда не попадал.

- Он не упоминал моего имени? Намекал, что знает обо мне?

- Нет, нет, Алекс, ни слова о вас!

- И какое же конкретно сотрудничество он вам предлагал?

- Он не открыл карты... он обещал поговорить со мной подробнее через две недели... он дал мне время на размышление... оставил конверт с адресом... вот он!

И всклокоченный Генри (насколько может быть всклокоченным существо с сократовым лбом, а точнее, с огромной лысиной) протянул мне конверт, на котором было напечатано на машинке: "Рамон Гон-залес, Либерти-стрит, 44, Каир, 11055". В конверте лежала тоненькая реклама процветающего концерна "Юникорн",

- Что же это за человек, Алекс? Откуда ему все известно? Значит, у вас сидит предатель, знающий мое дело? Вы понимаете, что произошло?

- Не волнуйтесь, Генри, ради Бога, не волнуйтесь... это какое-то недоразумение...- попер я глупость (ничего себе недоразуменьице!), напрягая все свои шарики.

- Недоразумение?! - вскричал он так громко, что бармен повернул голову в нашу сторону.

- Я все выясню... немедленно свяжусь с Центром... все будет о'кей! - Я нес всю эту муру, лишь бы его успокоить, даже ободряюще похлопал его по руке и заглянул ласково в глаза. Мои мозги между тем крутились, как рулетка, прикидывая все имиджи и ипостаси героя ночной драмы.

Первая банальнейшая догадка сразу ударила наповал: провокация! Американцы решили проверить и "Эрика", и меня и устроили эдакое фантасмагорическое представление в надежде, что "Эрик" расколется, покается, вывалит все и обо мне, и о Жаклин - короче, типичная проверка, по глупости и топорности вполне отвечающая стилю работы великого Гудвина. Другая версия тоже не радовала: перепуганная Жаклин настучала на "Эрика" офицеру безопасности своего посольства, и бельгийцы (возможно, с помощью союзников по НАТО) взяли беднягу в оборот. Но откуда они добыли такие детали?

Вдруг Генри потянул носом, снова заклокотал горлом, и мешки под его глазами раздулись в бурдюки.

- Он убил Енисея... вколол ему яд! А мне сказал, что это снотворное, не хотел волновать...- Мешки начали опорожняться, и крупные алмазоподобные слезы важно поплыли вниз, затекая к ноздрям.- Он убил пса! Он убил моего любимого пса, Алекс! Вы не представляете, как я его любил!

- Давайте договоримся так: мы консервируем наши отношения. Работу с Жаклин вы прекращаете и ждете от меня сигнала вызова. Я немедленно свяжусь с Центром! Никакой инициативы! Лежите тихо, как труп!

Он вяло кивал головой, купаясь в своих водопадах, бармен уже не отрывал от него глаз, я допил свой стаканчик и выполз из этого тошнотворного реквиема на воздух.

Рано утром я позвонил Хилсмену.

- Некоторые новости, Рэй! Не хотел беспокоить вас ночью. Встретимся в "Гровноре"?

- Надеюсь, что ничего серьезного? - Голос его звучал обеспокоенно.

- Что может быть серьезнее смерти?

- Кто-нибудь погиб? - Его губило полное отсутствие юмора.

- Не нервничайте, главное, что мы с вами живы! Так в "Гровноре"?

- Вы хорошо знаете Уайтчейпл?

- Мерзкий район. Неужели мне придется тащиться в такую даль? - Район находился восточное Сити и в свое время вдохновлял писателей на романы о несчастных бедняках, живущих в лачугах и развалинах.