Сергей Трахименок - Игры капризной дамы

— Но в журнале не отмечено ни одного случая обрыва кабины, — сказал Федя, вспомнив заключение специалистов.

— Эти падения никто в журнале не фиксировал: любая фиксация предполагает последующее разбирательство, а это остановка — потеря заработка, вот трубоклады и гнали выработку, хотели побыстрей объект закончить и премию получить за досрочный ввод.

— Ну как же, — съязвил Федя, — этим объектом прирастает строительный авторитет Шарифа Шафутдиновича.

— Отчасти да, — сказал Кондратьев, — но не это главное. Трубоклады торопились еще и потому, что боялись, как бы строительство трубы не было остановлено.

— Почему?

— Труба эта никому не нужна: ни будущей станции, ни тем более настоящей. Дешевле было бы заморозить это строительство уже сейчас. Но трубу достроят. Достроят и получат премиальные за ввод.

— Что, опять строительство не с того конца? — попробовал прояснить для себя ситуацию Федя.

— Не только, — ответил Кондратьев, — все дело в нашей офигенной неразворотливости. Большие начальники в Москве сдали в концессию иностранцам несколько нефтяных скважин на Севере… Концессионеры начинают тянуть ветку до ближайшей железнодорожной станции. Ветка эта пройдет через Каминск. Создается возможность кормить станцию не углем, а попутным газом. А для него такая огромная труба не нужна: ее назначение не столько в том, чтобы создать хорошую тягу, сколько в том, чтобы выбросить подальше от города по розе ветров золу… Так что куда ни кинь — тупик, да такой, что не знаешь, как из него выбраться.

— Да-а, — произнес Федя, — удивительно… Убить деньги и труд на объект, который никому не нужен…

— А меня это не удивляет, — сказал Кондратьев, — все объекты строятся либо так, либо почти так. Средства вкладываются, освоение идет, а сами объекты за время строительства морально устаревают. Мы с вами о вредительстве говорили, так вот ни один вредитель не причинит столько вреда, сколько наши плановики, да и те, кто эти планы выполняет и перевыполняет.

— Абсурд, — сказал Федя.

— Да, — согласился Кондратьев, — и я как специалист понимаю, что это — абсурд, но сделать ничего не могу, я вынужден бежать в упряжке вместе со всеми… Другое дело, если бы я стал, к примеру, начальником строительства, как Шариф Шафутдинович. Кстати, он предложил мне временно исполнять обязанности главного инженера.

— А вы? — спросил Федя, едва скрыв чувство удовлетворения, какое возникает у гарпунера, бросавшего гарпун наугад в мутную воду, но попавшего в цель стопроцентно.

— Я думаю согласиться.

— Здесь есть несколько подводных камней… — начал Федя.

— Я их знаю… Знаю, что Шариф Шафутдинович оставляет после себя хороших специалистов, а им не везет… Но не везет им не потому, что он их подставляет. Дело вовсе не в нем, а в системе. Я думаю, что меня минет чаша сия: я знаю, на что иду, — это во-первых, и, во-вторых, сейчас другие времена…

Услышав это, Федя еще раз убедился, что Кондратьев чем-то похож на него. И сам Внучек после второй беседы с Даниловым готов был броситься вперед и выиграть, потому что осознавал свой выбор и считал, что наступили другие времена. Правда, потом он прозрел и стал с удивлением замечать, что такой ключ к дверям успеха не подходит, что в общем хоре абсурда, с одной стороны, и голого прагматизма — с другой, голоса романтиков звучат чуждо и получается, что они идут не в ногу со всеми, и жизнь строго наказывает их.

Всего этого Федя Кондратьеву не сказал: а вдруг тому повезет, дай-ка Бог…

— Значит, Хуснутдинов готов ехать на новую стройку?

— Нет, — ответил Кондратьев, — новой стройки ему не видать… Нет такой стройки… Ввод новых объектов по сравнению с застойными временами катастрофически падает. Да и поддержки той, что была у него, теперь нет… Он хочет уйти в какое-нибудь маленькое, но постоянное строительное управление, где-нибудь в Крыму, и на нем дожить последние предпенсионные годы… Сделать что-нибудь здесь он уже не сможет, а у меня есть задумки, как это болото расшевелить и сдать первый энергоблок…

И он начал с жаром объяснять, как он это может сделать, а Федя подумал, что Кондратьев все-таки энергичнее и практичнее его и наверное своего добьется, да преимущество у него перед Федей: Федя покупал свою будущую профессию как кота в мешке, а Кондратьев знает ее досконально.

— Так-так, — сказал шеф, выслушав Федино сообщение о причинах ЧП на станции и о том, что гордость Хуснутдинова — двухсотметровая труба, в строительство которой вбухано несколько миллионов, — никому не нужна, — молодец, пиши информацию в управление, а я позвоню в отдел по защите экономики: они такую информацию с руками отхватят…