Наташа Купер: Ползучий плющ

— Не раньше следующей весны.

— Как долго! Очень жаль.

— Да, конечно. Она тяжело мне далась, но теперь все позади, и я снова могу вернуться к прежней жизни.

— Это хорошо. Что у тебя сегодня?

— Дело Джорджа Хэнтона в пятом зале.

— А, знаю. Рассчитываете выиграть?

— Разумеется. — Триш продолжала улыбаться. Она ничего не могла с собой поделать. Даже теперь, по прошествии пяти месяцев, на протяжении которых медленно росла ее уверенность в своих чувствах к Джорджу, возможность произнести его имя вслух при других людях наполняла Триш радостным теплом.

— Мне пора, — сказала Джина. — Удачи!

— Спасибо. И тебе! Увидимся потом в столовой?

— Да.

Молодой королевский адвокат ушла. Захлопнув черную жестяную коробку, в которой хранился парик, Триш бросила последний взгляд на свое отражение и пошла за необходимыми бумагами. Выходя следом за Джиной из гардеробной, Триш с удовольствием слушала шуршание своей мантии и постукивание каблуков. Тело легко повиновалось ей, а голова работала с долгожданной независимостью от чувств. Джордж делал все возможное и невозможное, пытаясь откормить ее, но она сопротивлялась и пока еще не набрала ни одной лишней унции жира.

Покидая убежище гардеробной, чтобы впервые за много месяцев появиться в суде, Триш на мгновение ощутила тревогу. Нет, все будет хорошо! Это ее работа, и она умеет ее делать. Расслабившись, она сбежала вниз по широкой лестнице в длинный, идущий вдоль судебных залов коридор, в котором шумной толпой собрались адвокаты, их клиенты и свидетели с обеих сторон.

— Триш, — окликнул знакомый, повелительный голос.

При звуке его все мышцы Триш внезапно одеревенели, и ей пришлось напомнить себе, что нужно сделать вдох. Она с ужасом осознала, насколько призрачна граница между ее нынешней свободой и тем злом и презрением, что так долго опутывали ее, словно паутина. Она посмотрела на часы. До начала процесса еще пятнадцать минут. Она медленно повернулась, улыбаясь:

— Антония. Доброе утро. Что ты здесь делаешь?

— Не притворяйся, что не знаешь. Должно быть, вы все держите меня за полную дуру. Замышляете за моей спиной отнять у меня Шарлотту.

— Я никогда не считала тебя дурой, просто не ожидала тебя здесь увидеть, вот и все.

— Как тебе прекрасно известно, я здесь потому, что ты убедила Бена попытаться войти в жизнь Шарлотты. Разве не ты его представляешь?

Триш покачала головой, радуясь, что парик и мантия создают некую дистанцию между ней и Антонией.

— Нет. Я знала, что он предпринимает, и помогла ему всем, чем смогла. Но я с ним не работаю и не знала, что слушание назначено на сегодняшнее утро.

— Ты знаешь, что случится, если он выиграет, да?

Да, знаю, подумала Триш, рядом с Шарлоттой будет человек, который обезопасит ее от твоих новых коварных игр. Жаль, что мне не удалось доискаться, как тебе все это удалось, кто такие «Сью и Сэмми» и как ты убедила их молчать о своем плане. Но ты должна была понять, что мы не оставим маленького ребенка навсегда с женщиной, которая способна так поступить со своей дочерью.

— Если вы ее заберете, — прошипела Антония, — ее воспитает эта идиотка американка, которая даже не может иметь собственных детей и вынуждена воровать чужих.

— Она не такая уж плохая, — сказала Триш, уважение которой к Белле увеличивалось с каждой новой встречей и перерастало в настоящую симпатию. — И она очень тебе сочувствует. Возможно, общаясь с ней из-за Шарлотты, ты сама это увидишь.

Неприязнь в глазах Антонии вспыхнула сильнее, на скулах заходили желваки, после чего губы раздвинулись в какую-то клоунскую гримасу.

— У нее нет никаких прав на общение с Шарлоттой… и от одной мысли о том, что она имеет наглость сочувствовать мне, меня начинает тошнить.

Антония развернулась, и Триш протянула руку, останавливая ее:

— Подожди. Не уходи!

На мгновение Антония застыла под ее ладонью. Потом скинула ее ладонь и повернулась к Триш:

— Что еще, Триш?

— Ты же не собираешься оспаривать права Бена?

— Разумеется, собираюсь. Почему нет? Я не хочу, чтобы мой ребенок общался с ним и этой американской сукой. А ты разве собираешься меня останавливать, а, Триш? Это будет забавно.

— Нет, не будет! Антония, если ты меня вынудишь, я…

— Ты — что? Попытаешься заставить судью поверить в нелепые фантазии, которые овладели тобой в день, когда нашлась Шарлотта? О, Триш! Ты просто себя погубишь.

— Нет, — ровно проговорила Триш. — Мы все сошлись на том, что если эта история выйдет наружу, она причинит Шарлотте слишком много вреда. Ради нее мы все попридержали языки и позволили полиции поверить истории, которую придумала ты — про тайно выплаченный за ее возвращение выкуп.