Николас Блинкоу - Белые мыши

В особенности доволен Осано фотографиями. У меня же снимки, на которых мы с Луизой целуемся – голая рука ее перекинута через мое плечо, тела наши перекрещены, – вызывают чувство скорее неуютное. Луиза не забыла вновь облачиться к финалу в самое красивое наше платье. Выглядела она сногсшибательно – сочетание старомодной романтичности с чертами женщины-вамп высокого полета приковало к себе все взгляды. А тут еще наше с ней немалое сходство. Меня использовали – и это сработало. Вот только не спрашивайте, что сам я об этом думаю.

Отклики прессы поднимают у всех настроение, и если меня обуревают в связи с ними чувства отчасти подавленные, они улетучиваются, стоит мне увидеть новую коллекцию. Несколько лет назад Осано нанял кого-то для создания каталога всех его моделей семидесятых годов, и теперь это безмерно нам помогло. Воспроизведение их почти не потребовало усилий. Но мы попытались сделать нечто большее, и Осано был прав, понукая нас. Кэти работала над ближайшим подобием джеллаба, какое мы отыскали в его архиве, опираясь также на одежду, показанную Мигелем Адровером в Нью-Йорке. Сьюзи Менкес назвала коллекцию Адровера слишком буквалистской. О нашем варианте этого не скажешь, в нем присутствуют элементы европейского плаща с капюшоном, а вокруг только и разговоров о том, что в нынешнем сезоне плащи возвратятся. Конечный результат напоминает картинку с обложки видеокассеты «Женщина французского лейтенанта» – картинку, вызывающую в памяти образ моей матери, стоящей на ветру с растрепанными волосами. Надо отдать Кэти должное, она здорово потрудилась, создавая эскиз, а сейчас она и Осано уже начали подбирать ткань для окончательного наряда.

Я вызвался поработать над длинными рубахами, вдохновленный одеждами арабов, живущих по берегам Персидского залива. Рубахи я сделать сумею, как сумею выполнить и большую часть портновской работы, а чего не умею, тому быстро научусь. Мы уже знаем, что они будут из шифона, тонкого шелка и, возможно, хлопковой ткани, которую Осано в огромных количествах закупил в Египте. Это те же три материала, которые использовались в его – или Джины – одежде стиля «ампир». Идея в том, что манекенщицы будут выходить попарно: одна в более смахивающей на мужскую, исламского вида одежде, другая в женственной, напоминающей о Греции или Французской революции. Замысел состоит в создании такого варианта высокого классицизма, в котором Восток пересекался бы с Западом: вполне пуританского, но с легким оттенком греховности. Если, конечно, лесбийские полутона еще способны показаться кому-то хотя бы отдаленно греховными.

Осано предлагает и мне выйти на подиум, в паре с сестрой. Меня это не удивляет. Я хоть и просидел, точно отшельник, всю последнюю неделю в его студии, но знаю, какой интерес вызываем мы с Луизой. Как единое целое. Интерес этот постоянно витал вокруг меня, женщины, возвращаясь в ателье с показов и приемов, приносили его с собой. Я от него отмахивался, но теперь, после нашего сфотографированного поцелуя, не знаю, как мне быть. От беспомощности я начинаю прислушиваться к тому, что о нас говорят. И понимаю, что интерес этот даже не похотлив – просто жужжат вокруг люди, и все. Так что причин лезть из-за него на стену у меня, собственно, нет. Нервы он никому не щекочет – ну, такой стилистический мотив, и что? Поэтому, услышав предложение Осано, я не возражаю. Просто стараюсь обратить все в шутку, спрашивая, кому из нас предстоит выйти на подиум в женском платье.

Непонятно, почему Осано задал мне этот вопрос так поздно: в машине, по пути на Центральный вокзал. Услышав мой ответ, он смеется и предлагает мне выбрать самому; если я хочу выйти в платье, – пожалуйста. Сидящая сзади нас Кэти говорит, что может его немного ушить, а примерку мы устроим в поезде.

Когда мы входим в огромный главный зал вокзала, времени уже за девять. Весь день мы с Биби обменивались записками, поговорить нам так и не удалось. Я надеюсь встретиться с нею там, где мы договорились: у выхода на платформу. Однако единственный, кого я там вижу, это Фрэд, ожидающий нас с билетами, – от своего он, как известно, отказался. Фрэд машет нам рукой. Сообщает, что коллекцию уже грузят в поезд.

Осано грубо осведомляется:

– А ты почему не там? Хочешь, чтобы и эту коллекцию сперли?

Полная чушь. Оба мы знаем, что чем дальше Фрэд от коллекции, тем в большей она безопасности. Осано явно нарывается на ссору, а повод для нее ему безразличен.