Николас Блинкоу - Белые мыши

Шоу началось задолго до того, как манекенщицы хотя бы появились на сцене. В том, что осталось от ресторана после его превращения в гардеробную, подают шампанское и канапе. Фотографов всего ничего, поскольку для прессы показ закрыт, однако они уже облепили возвышение в конце подиума, причем некоторые взгромоздились на кофры для аппаратуры. В ресторане бросаются в глаза закупщики плюс небольшое число избранных частных клиентов. Что до знаменитостей, тут я не силен. Пытаюсь прикинуть, сколько известных французов я бы узнал в лицо: ну, Винсена Касселя, ну, Ванессу Паради, ну, еще парочку. Катрин Денев. Из этих здесь никого нет. Однако нескольким людям осановская команда пиарщиков оказывает особое внимание, видимо, это самые знаменитости и есть. Луиза шепотом сообщает, что в последние два дня Осано угрохал уйму времени, отправляя Стингу отчаянные послания с просьбами приехать на шоу. Он даже послал Стингу на дом билеты на самолет – «Федеральным экспрессом». Два стула лежат в переднем ряду, у самой середки подиума, поджидая Стинга с его женой Труди. У меня такое чувство, что Луизе не терпится услышать, как я посмеюсь над помешавшимся на Стинге Осано. Однако сама же она и говорила мне, что за пределами Объединенного Королевства Стинга считают гением современности, а песни его безостановочно крутят во всех нью-йоркских ресторанах. Я знаю, Осано необходимо завлечь в свой показ больших звезд, а фотографии Стинга, сидящего в первом ряду, произведут во Франции и Италии немалое впечатление. За одного Стинга там без разговоров дадут Джорджа Майкла и Джона Бон-Джови в придачу.

Осано нигде не видно. Спрашиваю о нем у Луизы, та говорит, что он за сценой, проверяет платья. И когда мы проскальзываем туда, я сразу вижу его. Он целиком поглощен платьями – никакой лихорадочной суеты, о которой говорила Луиза, рассказывая, как Осано переживает по поводу света и музыки или пытается сам поменять что-то в хореографии.

Хоть Фрэд и выдал мне пропуск-вездеход, пользоваться им я не решаюсь. За сцену я хотел попасть атмосферы ради – чтобы представить, как бы я тут управлялся, будь это моя коллекция. Наверняка не лучше, чем Осано. Да и к Биби надо бы держаться поближе, я что-то не очень понимаю, как ей удастся дотянуть до конца шоу. В то же время я не хочу никому мешать. Скоро я уже слоняюсь по краю одежной зоны. Вижу Аманду, голую – только ремень на поясе, разговаривающую с одной из служащих Осано. У них какой-то технический спор, Аманда то и дело показывает на платье, висящее на стойке третьим. Прочитать на таком расстоянии по губам я ничего не могу, но Аманде явно что-то не нравится – и все, похоже, спешат ее успокоить. Становится ясно, что Аманда звезда этого шоу. Другие модели по очереди подсаживаются к парикмахерам и гримерам. На парижском показе я никогда еще не бывал, но даже на показах поскромнее – в колледже или на прошлогоднем лондонском, где выступала Луиза, самое сильное впечатление на меня неизменно производили гримерные столы. Быстро менять наряды не так уж и трудно. А вот когда видишь, с какой скоростью приходится работать гримерам, начинаешь по-настоящему ценить и их как художников, и усилия, которые необходимо приложить, чтобы стать одним из них. Биби сидит за крайним из череды гримерных столов, все еще в халате, который я нашел для нее в гардеробной Аманды. Гримерша говорит что-то, не закрывая рта, однако взгляд Биби остается пустым. Хотя, возможно, она вслушивается в наставления гримерши.

Прямо передо мной проходит, чтобы взять бутылку шампанского, Луиза. Голая. Впрочем, судя по виду ее, чувствует она себя уютно – с бутылкой и высоким бокалом.

Повернувшись на оцепенелых ногах, я замираю на плиточном полу. Я ощущаю беспомощность; непонятно, какого черта я тут торчу. Может, пойти посмотреть, не появился ли Стэн, не пристает ли к кому, не подрался ли с официантами? Я было уж и пошел, но, оглянувшись, встретился взглядом с Биби, и она, махнув рукой, подозвала меня. Волосы ей подвили, плотно уложив на затылке, а спереди побрызгали лаком, так что они встали торчком наподобие двух асимметричных крыльев летучей мыши. Подведенные глаза испуганны.

Заметив, как я на нее смотрю, Биби говорит:

– Тебе же хотелось увидеть все изнутри.

– Как ты?

– Не принесешь мне воды со льдом?

Я говорю «конечно» . Иду к кухонной двери, намереваясь поймать официанта, но не успеваю, – один как раз захлопывает ее за собой. И я решаю войти внутрь. Поваров не видать – еда приготовлена, теперь нужны лишь официанты, чтобы ее подавать. Тут я все-таки замечаю у раковины повара и, подойдя к нему, прошу дать мне стакан воды. Он, пожав плечами, отходит.