Фред Варгас - Человек наизнанку

— Да, я его понимаю, — кивнул Адамберг.

Солиман и Камилла отправились спать, а Адамберг пошел посидеть с Полуночником и выпить стаканчик вина. Он вернулся в фургон около часа ночи, и голова его немного гудела от коварного сен-викторского вина. Было жарко, и запах в кузове усилился. Адамберг, стараясь не шуметь, откинул брезент. Камилла спала на животе, одеяло сползло, открыв половину спины. Адамберг сел на свою кровать, долго смотрел на Камиллу, пытаясь размышлять. Втайне он все еще надеялся, что однажды научится думать так же, как его коллега Данглар, то есть приходя к конкретному результату. Несколько минут он старался изо всех сил, но вдруг его мысль снова непостижимым образом растворилась в мечтах. Спустя четверть часа он вздрогнул, почувствовав, что засыпает. Вытянул руку, положил ладонь на спину Камиллы и тихо спросил: «Ты меня больше не любишь?»

Камилла открыла глаза, посмотрела на него в темноте и снова уснула.

В середине ночи над Белькуром разразилась гроза, еще сильнее предыдущей. Дождь оглушительно барабанил по крыше фургона. Камилла поднялась, натянула на босые ноги сапоги, закрепила края брезента на боковинах: они хлопали от ветра, и вода попадала внутрь. Снова улегшись на кровать, Камилла прислушалась к дыханию Адамберга, словно желая удостовериться, что враг спит. Адамберг нашел в темноте руку Камиллы и сжал ее пальцы. Девушка застыла, ей казалось, что малейшее движение может повлечь за собой непоправимые последствия, как в горах достаточно сделать неловкий шаг, и со склона обрушится лавина. Ей почудилось, что ночью, немного раньше, Адамберг ей что-то сказал. Да, теперь она вспомнила, так оно и было. Скорее смутившись, чем рассердившись, она попыталась осторожно высвободиться, чтобы не наделать шума и никого не побеспокоить. Но у нее ничего не вышло, рука так и осталась там, где была. Впрочем, ничего плохого с ней там случиться не могло, решила Камилла и перестала сопротивляться.

Она погрузилась в тревожный сон, который безошибочно свидетельствовал о том, что в жизни снова что-то разладилось. Утром Адамберг выпустил ее руку, собрал одежду и вышел из фургона. И только тогда она наконец сладко уснула на целых два часа.

В девять часов Адамберг сел в машину и поехал повидаться с робким Эмоном, но не прошло и получаса, как он вернулся.

— В Шан-де-Меле зарезаны девять овец.

Солиман вскочил как ошпаренный и помчался за картой.

— Да что там смотреть, — остановил его Адамберг, — это рядом с Вокулером, к северу отсюда. Он нарочно отклонился от своего маршрута.

Солиман, совершенно сбитый с толку, взглянул на комиссара.

— Значит, ты ошибся, — произнес он удивленно и разочарованно.

Адамберг молча налил себе кофе.

— Ты был не прав, — настаивал Солиман. — Он давно поменял маршрут. И теперь уйдет от нас: Мы его упустим.

Полуночник поднялся и горделиво выпрямился.

— Мы сядем ему на хвост, — заявил он. — Какая разница, тот маршрут или не тот. Собираемся. Иди, предупреди Камиллу, Соль.

— Нет, — остановил его Адамберг.

— Что еще? — повернулся к нему старик.

— Мы никуда не собираемся. Мы остаемся здесь. На месте.

— Массар в Вокулере! — воскликнул Солиман. — А нам нужно туда, где Массар. То есть в Вокулер.

— Мы не поедем в Вокулер, потому что ему только того и надо, — спокойно объяснил Адамберг. — Массар никуда не сворачивал со своего пути.

— Как это не сворачивал? — изумленно вскричал Солиман.

— Так. Ему просто нужно, чтобы мы отсюда уехали.

— Зачем?

— Чтобы ему не мешали. В Белькуре живет тот, кого ему нужно убить.

— Я с тобой не согласен, — твердо сказал Солиман, упрямо тряхнув головой. — Чем дольше мы здесь задержимся, тем дальше он уйдет.

— Никуда он не собирается уходить. Он следит за нами. Если тебе не терпится, поезжай в Вокулер. Да, Солиман, хочешь развлечься — поезжай туда. У тебя есть мопед, за чем же дело стало? Кстати, Полуночник, если хочешь, тоже можешь ехать, попроси Камиллу, пусть она тебя отвезет. Она за рулем, ей решать. А я остаюсь здесь.

— А где доказательства того, что ты прав, парень? — сердито спросил Полуночник, по-видимому уже не слишком уверенный в своей правоте.

Адамберг пожал плечами.

— Ты сам знаешь ответ, — насмешливо произнес он.

— Тот самый крюк на маршруте?

— И это тоже.

— Но это же мелочь.

— Да, но ей трудно найти объяснение. И таких мелочей набирается целый ворох.

Раздираемый противоречивыми чувствами, Солиман целый час бродил вдоль кузова — это была его территория, — пока наконец не сделал выбор. Потом вынес свой любимый голубой тазик и кучку грязного белья и принялся за дело. Мир был восстановлен.