Фред Варгас - Человек наизнанку

Камилла усмехнулась. Адамберг всегда сразу понимал то, что до других не доходило. И наоборот, многое из того, что для остальных казалось простым как дважды два, было ему совершенно недоступно.

— Как ты узнал?

— От тебя исходит слабый запах гор и овечьей шерсти.

Камилла оглядела свою куртку, машинально потерла рукава.

— Да, — призналась она, — он быстро впитывается в одежду.

Она подняла на него глаза.

— Как ты узнал? — повторила она.

— Я видел тебя в выпуске новостей, в репортаже, снятом на площади той деревни.

— Значит, ты помнишь историю с овцами?

— Да, прекрасно помню. Гигантский зверь, загрызший тридцать одну овцу в Вантбрюне, Пьер-форе, Сен-Викторе, Гийо, Ла-Кастий, а еще, совсем недавно, в Тет-дю-Кавалье, неподалеку от поселка Ле-Плесс. А главное, он загрыз одну женщину в Сен-Викторе, загрыз, как овцу. Предполагаю, ты знала ту женщину. Что и заставило тебя впутаться в эту историю.

Камилла недоверчиво взглянула на него.

— Вряд ли это могло бы заинтересовать полицию, правда? — спросила она.

— Конечно, ни одному полицейскому нет до этого дела, — произнес он легкомысленно, потом добавил: — Кроме меня.

— Из-за волков? Из-за тех волков, о которых говорил твой дед?

— Может быть. Знаешь, этот зверь огромных размеров, словно возникший из глубины времен, окруженный мраком… Мне стало любопытно.

— О каком мраке ты говоришь? — озадаченно спросила Камилла.

— В этом деле кругом сплошной мрак. Нечто темное, полуночное, куда не может проникнуть взор, зато вполне может проникнуть ум. Да что говорить, беспросветная тьма.

— И все, только мрак?

— Пока не знаю. Я задавал себе вопрос, не направляет ли кто-нибудь этого зверя. Слишком много он убивает, дико, жестоко, гораздо больше, чем нужно, чтобы прокормиться. Как одержимый, а если точнее — как человек. Да к тому же еще Сюзанна Рослен. Не понимаю, зачем этот зверь на нее напал. Разве что он болен бешенством и у него не все в порядке с головой. А еще я не пойму, почему его до сих пор не смогли найти. Тьма, да и только.

Адамберг взглянул на Камиллу и надолго умолк. Молчание его никогда не тяготило.

— А теперь скажи мне, при чем здесь ты, — снова заговорил он, и голос его звучал тихо, ласково. — Скажи, что у тебя пошло не так и чего ты ждешь от меня.

Камилла рассказала ему всю историю с самого начала: о первых растерзанных овцах, найденных недалеко от Вантбрюна; об облаве, устроенной местными жителями; о Массаре, на чьем мощном теле не росло ни единого волоска, и о его немецком доге; о глубоких ранах и следах огромных зубов на овечьих трупах; об исчезновении Красса Плешивого; о зверском убийстве Сюзанны; о том, как Солиман заперся в туалете, а Полуночник чуть было не превратился в мумию; о бегстве Массара и отметках на карте; об оборотне с шерстью внутри и скотобойнях в Манчестере, о подготовке фургона к путешествию, о псе Инсакторе (или как его там), словаре Солимана, пяти свечках в форме буквы «М», гибели пенсионера в Сотрэ, неудачной погоне и, наконец, о зловонном болоте, откуда не может выбраться Сюзанна.

В отличие от Адамберга, у Камиллы был четко организованный, быстрый ум. Весь рассказ занял у нее не более пятнадцати минут.

— Сотрэ, говоришь? Я как-то пропустил… где это?

— Почти сразу за перевалом Круа-От, чуть южнее Виллар-де-Ланса.

— Что вам удалось разузнать об этом убийстве?

— В том-то и дело, что ничего. Это был учитель на пенсии. Его зарезали ночью, рядом с деревней, где он жил. О ране ничего толком не известно, но поговаривают, что нападение совершила бродячая собака, может, из Пиренеев, а может, еще откуда. Солиман хотел осмотреть все церкви подряд, но потом оставил эту затею. Сказал, все равно мы вечно опаздываем.

— А потом что вы стали делать?

— Мы решили, что нам нужен полицейский.

— А потом?

— Я сказала, что у меня есть один знакомый.

— А почему вы не обратились в полицию Виллар-де-Ланса?

— Ни один полицейский не способен дослушать эту историю до конца. У нас нет ничего существенного.

— Люблю истории, где нет ничего существенного.

— Поэтому я о тебе и подумала.

Адамберг кивнул и некоторое время молчал. Камилла терпеливо ждала. Она объяснила суть дела, как могла. И уже была не в силах повлиять на решение Адамберга. Кроме того, она давно взяла за правило никого ни в чем не убеждать.

— Тебе стоило большого труда прийти ко мне? — несколько минут спустя спросил Адамберг, подняв на нее глаза.

— Хочешь, чтобы я сказала правду?