Мария Брикер - Коллекционер закрытых книг

Варламов с интересом взглянул на снимок, потом с не меньшим интересом перевел глаза на собеседницу.

– Очень похожа на знаменитую певицу. Но не она, да? – спросил Варламов. И сам же ответил на вопрос: – Теперь понял, о ком ты говоришь. Извини, сразу не сообразил. Разве упомнишь этих новых звездулек. Они уже все на одно лицо. Играть ни черта не умеют, а гонора, как у звезд голливудской величины. Читал в газетах, что Полярная погибла при невыясненных обстоятельствах. Кажется, упала с метромоста. Жаль. Уйти из жизни в самом расцвете лет, на гребне популярности… Очень несправедливо. Однако мне решительно непонятно, какое отношение к сему печальному событию имею я.

– Мне бы тоже хотелось найти ответ на этот вопрос. Есть свидетель, который утверждает, что ты следил за Полярной.

– Ерунда какая-то.

Варламов закурил новую сигарету и выпустил колечко дыма.

– Много куришь, – машинально одернула Зотова, хотя сама мечтала в данную минуту затянуться. – Вань, актриса не просто упала с метромоста. Ее убили.

– Понял, не дурак. Только от меня-то ты что хочешь? – немного резко спросил режиссер. – В чем подозреваешь?

– Я тебя ни в чем не подозреваю, но на помощь очень рассчитываю. Если ты за ней следил, то мог…

– Не мог! – перебил Варламов. – Повторяю, за Полярной я никогда не следил. Мне что, по-твоему, заняться больше нечем, как бегать по городу за молодыми актрисами? Лена, мне очень жаль, но я действительно не знаю, чем помочь. Тут какое-то недоразумение! Проверьте еще раз свидетеля. Может, он неадекватен или намеренно вводит следствие в заблуждение.

– Зачем?

– У свидетеля спроси.

Официант принес кофе, ловко расставил чашки. Варламов затушил сигарету, сделал глоток ароматного напитка.

– Хорошо, ладно. Допустим. А что тебя связывает с Ольгой Колесниковой? – снова в упор спросила Зотова и почувствовала, что на этот раз попала в цель. Потому что Варламов дернулся, пролив кофе на стол, суетливо схватил салфетку, промокнул пятно.

– Так вот в чем дело… – протянул он, швырнув мокрую салфетку в пепельницу.

Елена Петровна с трудом сдержалась, чтобы не выплеснуть свой кофе в лицо режиссеру. Такая же реакция была у Кассиопеи, когда следователь положила перед ней фотографию Варламова.

– Ты ее знаешь? – поторопила Зотова.

– Оля Колесникова была моей ученицей, – с расстановкой сказал Варламов. – Мы одно время тесно общались, потом перестали. Так бывает. Она была очень талантлива. Очень! Уникальный дар, яркая харизматичная личность, броская нестандартная внешность. Ей было на роду написано стать звездой, но, к сожалению, судьба распорядилась иначе. Оля разбилась.

– То есть как? – не удержалась от удивленного восклицания Елена Петровна.

– Стала жертвой несчастного случая. На четвертом курсе она сорвалась на съемки в Крым, польстившись на предложение молодого режиссера. Картина обещала стать культововой…

– «Крымские каникулы?» – предположила Зотова, похолодев.

– Совершенно верно, – кивнул Варламов. – Так вот, в Крыму Оля упала с «тарзанки» и серьезно повредила позвоночник. С карьерой актрисы пришлось проститься, Колесникова навсегда прикована к инвалидному креслу. Радует, что жизнь ее не сломала. Пробиться оказалось не просто, но у нее получилось. Теперь она занимается…

– Я в курсе, чем занимается Ольга Колесникова, – снова перебила Зотова, отхлебнула из чашки, не чувствуя вкуса напитка, и потерла тыльной стороной ладони лоб. Голова трещала. Необходимо было срочно поделиться новой информацией с Трофимовым, иначе черепушка треснет, как скорлупа.

Следователь допила одним глотком кофе, поблагодарила Варламова и поднялась.

– Лена, сядь. Я должен тебе кое в чем признаться, – остановил ее Варламов.

– Надеюсь, в любви? – брякнула она, плюхнувшись обратно в кресло. И покраснела, заметив изумленный взгляд режиссера. Захотелось стукнуть себя чем-нибудь тяжелым по башке. Слова сами выскочили, помимо воли. Видно, в салоне ей не только кожу испортили, но и мозг. – Шучу.

Зотова откашлялась, комкая шарф. Варламов что-то невнятно промычал, катая блюдце с чашкой по столу. Выглядел он так, словно его мешком пыльным по хребтине шарахнули. Скукожился весь, как засохший корж.

– Я про Олю хотел сказать… – не глядя на собеседницу, пробурчал Иван Аркадьевич. – Колесникова очень больна. Не телом, а душой. У нее навязчивая идея – стать властительницей душ. Она одержима! Хочет сделать всех людей счастливыми.