Влада Ольховская: Улыбнитесь, в вас стреляют!

– Нет, пытки – это как раз по твоей части, – Вадим все время едва заметно улыбался, но глаза его оставались ледяными. – Я просто не знал, что мне с тобой делать. Я мог бы сдать тебя правоохранительным органам: доказательств достаточно, чтобы ты на всю жизнь сел. Однако тут обнаружились два недостатка. Во-первых, это дает твоей женушке шанс тебя выкупить, хотя она вряд ли захочет. Во-вторых, я не стремлюсь предавать историю с Цирком огласке. Это повредит всем, кто в этом участвовал, и может послужить вдохновляющим толчком для других таких же выродков. Естественно, просто отпустить тебя я тоже не могу. Потому что ты даже не человек – я вообще не знаю, кто ты и как тебя назвать.

– Это мой бизнес, – попытался оправдаться Глеб. – Ты, я уверен, тоже не всегда по правилам играешь!

– Хорошее сравнение. Обо мне вообще разговора не идет, мы с тобой на разных полюсах. То, что делаешь ты, – не бизнес. Признаюсь, мало что может вызвать у меня такое отвращение, как осмотр твоего дома. Ты ведь не просто убивал, для тебя жертвы вообще не были живыми людьми. На многих документах есть пометки вроде – «на мясо», «на мусор» – напротив имен. Твои подхалимы опознали твой почерк. Твой, даже не твоей жены!

Еще бы они не опознали! Роли жертв Глеб очень часто распределял в присутствии подручных, им же и перепадало кое-что, свиньям неблагодарным! Кирин не видел ничего особенно страшного в подобном подходе к делу. Те люди были никем, да их смерть никто толком и не заметил! Он просто сделал их полезными.

– Ты хорошо поступил, что сохранил имена всей вашей добычи за минувшие годы, – Вадим поднялся; Глеб невольно вздрогнул. – Это помогло мне принять решение. Я связался с родственниками тех, кто для тебя был просто «мясом». Я переслал им записи некоторых охот. Теперь они здесь, в этом доме. Они и решат твою дальнейшую судьбу, не я.

– Не надо! – взвыл Глеб, кидаясь к дверям.

Вадим без труда перехватил его, отшвырнул в сторону и вышел. Тишины после этого не последовало: в коридоре уже слышались чьи-то твердые шаги…

Жин-Жин краем глаза замечала, что проходящие мимо медсестры украдкой смотрят на нее, некоторые даже фотографируют ее на мобильные телефоны. Это было вполне объяснимо: она вновь стала похожа на саму себя. Серьезных повреждений у нее не нашли, мелкие раны перебинтовали и отпустили домой. Там девушка наконец сумела расплакаться, осознать до конца, что с ней произошло, – и отпустить это.

А на следующее утро она вновь приехала в частную клинику, принадлежавшую Даниилу Вербицкому. Жин-Жин опять, как и всегда, выглядела ухоженной, спокойной, роскошной супермоделью, и никто бы не сказал, что этой ночью она не сомкнула глаз. Ей не требовалось приезжать сюда, врачи ее не приглашали – все было в порядке в целом, однако остаться в стороне она не могла. Потому что здесь был он .

Жин-Жин еще толком не разобралась, что именно представляет собою Тигр, а уж тем более, не понимала, что он значит для нее. Но определенно что-то значил! Она прекрасно помнила тот ужас, который ощутила в лесу, когда стихли выстрелы – ужас от осознания его смерти. Она хотела убить Глеба Кирина, эту наглую свинью, посмевшую появиться перед ней и изображать из себя хозяина жизни! Жин-Жин даже не думала о том, что ее слабенькие кулачки не причинят этому борову серьезного вреда, она просто не могла поступить иначе.

А потом Тигр вновь вернулся к ней. У него, похоже, было девять жизней, как у истинного кота! Было девять… а осталось сколько? После всего, что с ним сделали – и не только за последние дни, но и за все годы его пребывания в этом жутком Цирке! Даже вообразить такое – страшно, а он не воображал – он жил так. В тот день Жин-Жин больше не отпускала его от себя. Друг Агнии, Вадим, отвез их в ближайший город, причем в настоящий город, а не в какую-то там богом забытую деревню. В местной больнице им оказали помощь, в первую очередь – Тигру. Провинциальный врач старался делать вид, что его новый пациент – вполне обычный, как все прочие, но руки у него заметно дрожали. Жин-Жин было неприятно это видеть, а еще неприятнее осознавать, что такая реакция – вполне нормальна. Но он не заслужил таких взглядов!

Тигр явно чувствовал себя очень неуверенно. Казалось, на охоте ему было проще, чем среди обычных, нормальных людей. Поэтому Жин-Жин пребывала в полной уверенности, что она должна защищать его, хотя рядом были еще и Агния, и Вадим. В городе они не задержались, тем же вечером отправились в Москву. Из аэропорта Вадим привез их в эту клинику, хотя настоящая помощь требовалась одному лишь Тигру. Ему выправили руку, наложили гипс, отмечая при этом, что перелом очень тяжелый, и другие раны тоже обработали. В целом, его состояние охарактеризовали как «средней тяжести», что стало шоком даже для врачей, которым рассказали, через какие ужасы он прошел.