Димитр Пеев - Зарубежный детектив

В понедельник, когда обнаружился труп Мелвилл, Петков подъехал ко входу «Интернационаля» ровно в 12.30 и простоял четверть часа, отказав нескольким клиентам. В 12.45 время назначенной встречи явно истекло, он великодушно взял подвернувшегося пассажира и укатил в город. Наверняка он дожидался Маклоренса. Чему была бы посвящена их встреча, если бы она состоялась?

В полдень Петков подвез двух мужчин к международному дому журналистов, а в 12.30 снова оказался у входа в «Интернациональ». И опять он был глух к просьбам клиентов. Выкурил несколько сигарет, открыл дверцу, вылез, посмотрел по сторонам.

В 12.45 (явно был уговор дожидаться ровно 15 минут) он смилостивился к одной болгарской семье — муж, жена, двое маленьких детей, — обремененной тремя саквояжами, едва влезшими в багажник, и отвез на вокзал. Когда семья расплатилась, Петков тоже вышел и встал в очередь к почтовому киоску. Здесь он купил несколько марок для отправки корреспонденции в Америку и вскоре уже опускал в почтовый ящик синеватый конверт. Когда такси Петкова с очередным клиентом двинулось в путь, следом, как обычно, поехала оперативная машина. Сидящий в ней снял трубку радиотелефона:.

— Докладывает «Альбатрос-семь». Письмо в Америку, по форме несколько суженное, синее, ящик номер 243 на железнодорожном вокзале.

— Принято, — сказал голос на другом конце. — Немедленно попросим прокурора дать разрешение и по его получении взглянем на письмо.

Марков взял синий конверт и два листа с переводом, напечатанным на машинке, и начал читать вслух:

— «Уильям Монтег, седьмая Восточная улица, дом 89, Нью-Йорк, США.

Дорогой Билл! Пишу тебе с другого конца света, из некой Болгарии, куда нас послали. Но когда ты получишь это письмо, меня уже не будет в живых. Я попросил одного из здешних типов, с которым судьба свела меня случайно, опустить конверт, если со мною это случится. А поскольку письмо у тебя, то знай: это случилось. И хотя для меня это уже не имеет ровно никакого значения, как и все остальное на грешной земле, все-таки хочется наступить на мозоль этому негодяю Бонифацио. А на мозоль наступишь ему ты, если ты мне друг и если не запамятовал годы нашей совместной службы. Прошу тебя! Умоляю! Тебе это ничего не стоит. Позвони инспектору Бидли (из автомата, анонимно или пойди к нему как коллега — ты уж сам это решишь) и скажи, что Джузеппе Макаронину кокнули перед кинотеатром люди Бонифацио. По личному указанию Бонифацио. Пусть порасспрашивают Майка Длинного или Джо Гарднера, они расколются, если их поприжать. Так ему и скажи. И передай ему привет отсюда, с того света, если Бидли меня еще помнит. И еще кое-что скажи, это самое важное! Скажи, он страшно обрадуется. Бриллианты, представь себе, здесь, с нами. Это тоже дело рук Бонифацио. Пусть они не вынюхивают их там, они здесь, здешние лягавые не получают навара от таких делишек, и потому мы в безопасности. Все здесь. У Маман, а я ее охраняю. Потому и опасаюсь за свою жизнь. И не только потому: случайно я знаю кое-что про некоторые вещички, о которых лучше и не знать. Между прочим, старый Никто тоже здесь, вместе с этим мерзким исчадием Коко. Вот так-то, дорогой Билл. Я всегда верил, что ты мой человек, уверен, что и теперь исполнишь последнюю просьбу твоего друга и бывшего коллеги... Морти. Кстати, у тебя есть резон выполнить мою просьбу. Если не понимаешь насчет резона, загляни в газеты ближайших дней — и сразу все поймешь. Твой друг Морти.

Постскриптум. До свидания в одном из котлов с кипящей серой».

Генерал замолчал, взгляд его заскользил по письму, как бы удостоверяясь в точности перевода.

— Ну, полковник, как вам это нравится?

— Да, вот это весточка. Дайте и мне насладиться оригиналом!

Ковачев дважды прочитал письмо про себя, но когда положил его на стол, то ничего не сказал. Оба они молчали, полные самых разнообразных догадок. Первым не выдержал генерал:

— Давайте, давайте, поразмышляйте!

— Не знаю, почему, но этот Морти стал мне чем-то симпатичен.

— Куда уж симпатичней! С двумя базуками! А письмо?

— Самое сильное место про бриллианты.

— Да, бриллианты... Звучит как в «Тысяча и одной ночи». Но тогда где они? Если были у Маман — то почему мы их не нашли?

— Создается впечатление, что их компания, во всяком случае Морти и Маман, из команды Бонифацио.

— И что он послал их сюда с какими-то бриллиантами!

— Которые, по всей вероятности, не перешли к Бонифацио по наследству от тетки. А инспектор Бидли явно из другой партии. С приятелем Биллом он, очевидно, в одной команде. По всей вероятности, и наш Морти подвизался раньше у них... «Если не запамятовал годы нашей совместной службы»...